Лариса Логинова - Записки на оконном стекле. рассказы

– Улик?

– Да. На теле лежала роза, белая роза… Кроме того, мои ребята взяли образцы его спермы и…

Услышав такое привычное слово, я вздрогнул и невольно покачнулся. Я знаю, в каких случаях остаются такие улики. Потапов подхватил меня под руку и тут же спросил:

– У тебя как сердце? Не страдаешь?

– Нет, – односложно ответил я, морщась от запаха формалина, которым был пропитан небольшой морг.

Сверившись с документами, патологоанатом, хозяйничавший у какого-то тела, подвел нас к одному из столов и откинул простынь.

Забыть то, что я увидел, я не смогу. Никогда. Только вместе с жизнью сумею расстаться с этими проклятыми воспоминаниями. Видеть своего ребенка таким не должен ни один родитель. Равно как и хоронить своих детей. Но, вероятно, я все же сделал когда-то что-то очень плохое, раз мне пришлось смотреть в остекленевшие глаза Кристинки. Видеть черное кольцо синяков на шее, ожоги на руках и ногах, кровавые росчерки на груди, животе и бедрах. Крови, застывшей черными чумными струпьями, было много. Очень много. Она покрывала и внутреннюю сторону бедер, и я знал, что было этому причиной.

Я смотрел на все это и не мог выдавить ни слова. Стоял, глядя на изувеченное тело дочери, и чувствовал, что умираю сам. Проклятый формалин с каждым вдохом заполнял легкие, словно желая забальзамировать меня, чтобы тело не начало разлагаться преждевременно, чтобы не умерло, как только что скончалась душа.

– Это она? – кашлянув, спросил генерал.

– Да, – спокойно и равнодушно ответил я. Как зомби, лишенный всех человеческих эмоций.

– Соболезную, – Потапов кивнул подчиненному, и тот прикрыл тело простыней, – идем.

Я последовал за генералом в его кабинет и уже там узнал, что Кристину изнасиловал в извращенной и обычной форме неизвестный мужчина. Он же тушил о тело дочери окурки и резал ее ножом. До того, как задушил. В момент оргазма.

Я слушал Потапова и пытался отыскать в себе хоть какие-то чувства, но напрасно. Я даже не ощущал вкуса водки, полный стакан которой он мне налил. Я выпил ее, как воду, и даже не поморщился. Потом он подтолкнул ко мне сигареты, и я машинально взял одну, хоть бросил курить пятнадцать лет назад. Потапов поднес мне зажигалку, я прикурил, глубоко затянулся и закашлялся, а потом сказал:

– Держи меня в курсе.

– Обязательно.

Я шел к своей машине, а сам думал о том, как скажу об этом Марине. Что будет с женой, когда она увидит Кристину?

Но не было ни слез, ни криков, ни обморока. Был просто глубокий шок, вывести Марину из которого не смогли до сих пор, хоть прошло уже достаточно времени. Жена все еще находится в психиатрической клинике, в отдельной, комфортабельной палате. Она не узнает никого, кроме меня, и почти не разговаривает. Марина ждет, когда вернется из школы Кристина. Но все мои деньги и связи не способны помочь вернуться им обеим.

***

«Мессия», так звал себя маньяк, успевший убить еще четырех девочек, пока его пытались вычислить по контактам погибших в соцсети, где он и знакомился с будущими жертвами и влюблял их в себя. Он убеждал их никому не говорить об этих отношениях, но Кристина нарушила данное Мессии обещание хранить «любовь» в тайне. Она рассказала Диане о том, что познакомилась в сети с прекрасным Принцем, но даже ей не назвала имени возлюбленного. Так боялась наша дочь потерять своего… убийцу.

Мой водитель не солгал, он действительно привез девочек к Диане домой, но уже спустя полчаса Кристина покинула наш элитный поселок, села в вызванное ею же такси и уехала обратно в город. Об этом рассказал охранник, дежуривший на въезде. Он видел, как Кристина села в машину, но ничего подозрительного в этом не нашел. Таксиста вычислили очень быстро, однако у мужчины было железное алиби. Он сообщил, что высадил Кристину у одного из театров, а встретилась она с кем-то или нет – не знал. Девочка тут же смешалась с толпой, да и разве обращаешь внимание на каждого пассажира?

***

Несмотря на все мессианские басни, судебно-психиатрическая экспертиза признала подсудимого Малахова вменяемым. Я ходил на каждое закрытое заседание, я видел его глаза – насмешливые, полные презрительного превосходства. Ему нечего было бояться. Его жизнь не отнимет никто, потому что триста с лихером мудаков когда-то отменили смертную казнь, желая доказать всему миру свою цивилизованность и гуманизм. Этого я не забуду никогда, как и допросы Мессии:

– Зачем вы их убивали, Малахов?

– Я не убивал, я спасал, гражданин прокурор.

– От чего?

– От них самих! Каждая девочка рано или поздно ею станет!

– Кем, поясните, обвиняемый.

– Шлюхой. Как только перестанет быть ребенком, – понизив голос, отвечал он. – Вы знаете, как это бывает! Все знают, но никто ничего не делает, чтобы их спасти.

– И потому вы решили этим заняться?

– Меня послали, это моя миссия.

– Кто послал? – последовал закономерный вопрос.

– Как это кто? Господь, сотворивший небо и землю!

– Где вы знакомились с девочками?

– В сети, – усмехнулся он, – это же так просто!

– Что было потом?

– Я общался с ней, пока не понимал: есть ли смысл ее спасать. Если было уже поздно, я разрывал контакт. Если нет…

– Продолжайте.

– Я назначал встречу. Проверял, действительно ли она еще неиспорченна, и спасал. Это все, что я мог для них сделать, – сокрушенно вздыхал маньяк.

– Вы не боялись, что девочки расскажут о вашем романе?

– Нет. Я убеждал их в необходимости хранить наши отношения в тайне…

– Чего вы хотели добиться, подсудимый. Ваша основная цель?

– Очистить мир от скверны, которую несут в себе женщины, – совершенно серьезно изрек Малахов.

– Что символизировала роза?

– Чистоту, которой больше не было. И, согласитесь, это еще и красиво – алое на белом, – мечтательно протянул подсудимый.

– Если вы когда-либо выйдете на свободу, продолжите то, что начали? – прямо спросил прокурор.

– А как же! В мире еще тысячи девушек, нуждающихся в Мессии! А твоя Кристина, – тут он уставился на меня, – была самой чистой из всех.

От неожиданности я невольно вздрогнул. «Откуда он мог меня знать?» – пронесся в голове вопрос, и тут же я ответил сам себе. Конечно же, Мессия видел меня на фотографиях, которых на странице Кристи в соцсети было много.

– Прекратите, подсудимый! – одернул его прокурор.

– Нет-нет, это же самое важное для него, – Малахов ткнул в мою сторону пальцем. – Он же хочет знать, какими были ее последние слова, да? Она звала тебя, папочка, слышишь? А у тебя случайно нет еще одной дочери? – спросил Мессия, когда его уводили конвоиры.