Василий Фомин - Священная супруга

– И что ты должен делать тут у моих ног?

– Великий Храм, своей супруге дарит свадебный подарок.

– Подарок? – заинтересовалась Нейтикерт. – И где же он? Давай же его мне.

– Подарок там. – слуга показал за спину. – Это несколько игрушек для увеселения сердца Священной Супруги.

– Пф! – фыркнула царица. – Я уже давно замужняя дама. Зачем же мне игрушки?

– Если Священная Супруга выйдет из беседки она сразу поймет смысл подарка.

Еще раз фыркнув, Нейтикерт вышла на порог павильона.

Перед ней, на лужайке у павильона, рядом с прудиком, в котором цвели белые нимфеи и синие лотосы, стояла группа десятка в два девочек. Три черноволосые, темноглазые египтянки с оливковой кожей, шесть золотоволосых, синеглазых техенну (ливиек) и с дюжину почти фиолетовых негритянок с волосами заплетенными в сотни косичек.

Некоторое время происходило то, что впоследствии назовут немой сценой. То есть ничего не происходило. Царица смотрела на девочек, а те на странную девочку с огромной гривой черных волос, глубокими почти черными глазами, сросшимися бровями одетую в белое просвечивающее платье тончайшего льна и сверкающее золотыми искрами при каждом движении или при дуновении ветра. Девочка это стояла меж двух розовых кустов, а перед ней росли белые лилии и красные маки.

Египетские девочки почтительно сложили руки на груди крестом и склонились в поклоне. Ливийки прижались друг к другу. Негритянки тоже сбились в кучу.

Неожиданно из группы негритянок вышла совсем маленькая девочка, пожалуй, лет шести – семи и осторожно подошла к Нейтикерт, глядя на нее зачарованными глазами.

– Ты возьмешь нас в страну Уэрнес? – спросила пигалица.

Нейтикерт с веселым недоумением посмотрела на девочку и сказала:

– А не рано ли тебе? Страна Уэрнес находится в царстве мертвых.

– Но ты же богиня. Пожалуйста, возьми нас.

– Откуда у тебя такие мысли?

– Нам сказали, что мы будем рабынями богини. Ты, наверное, сама Хатхор?

– Мне не нужны рабыни. – царица сдвинула брови. – Они подлы и ненадежны.

– Я не увижу Уэрнес. – прошептала пигалица и, повесив голову, пошла обратно к подругам.

Все девочки повернулись и поплелись по аллее можжевельников прочь.

– Куда их денут. – спросила Нейтикерт у слуги.

– Воду будут носить для полива, а тех, что посмазливей, отдадут в наложницы вельможам, о, Священная Супруга.

– Стойте! – крикнула Нейтикерт.

Она словно золотая молния пронеслась по аллее и, догнав девочек, повторила:

– Стойте. Я беру вас. Как тебя зовут маленькая девочка?

– Обычно «дрянь», а иногда «паскуда».

– А тебя?

– «Эй ты, рожа».

– А меня «черная морда». – доверчиво сказала третья негритянка.

– А я «тварь из пустыни». – сообщила ливийка.

– А я «утеха гамадрилов».

– «драная коза» – представилась очередная.

Царица замахала руками и расхохоталась:

– Довольно, хватит, хватит! Наверное, вы заслужили имена подобные трудом упорным. Но мне рабыни не нужны и вы будете… вы будете… ага! Вот вы, – царица показала на трех египтянок, – вы будете времена года: Разлив, Засуха и Жатва. Вы, девушки-техенну, будете теперь совсем не «козами драными», а сторонами света – Восток и Запад, Юг и Север, а также Небо и Земля. А вы, поскольку, вас двенадцать отныне не «морды черные», а месяцы года – Техи (июль), Паофи (август), Харир (сентябрь), Хойак (октябрь), Тиби (ноябрь), Мехир (декабрь), Фаменот (январь), Формути (февраль), Пахон (март), Паини (апрель), Эпифи (май), Месоре (июнь). Вот я и свершила первое божественное чудо на земле – вы отныне не рабыни.

Все девочки опустились на колени, затем распростерлись на земле и подползли к Нейтикерт целуя землю у ее ног и шепча:

– О наша богиня, мы никогда не огорчим тебя, мы все сделаем, что ты прикажешь, мы будем верны тебе как собаки.

– Ну, начинается. – усмехнулась царица.

Эта, не очень то, значительная сцена, тем не менее, оказала роковое действие на многие последующие события. Если бы маленькая царица не кинулась вслед за девушками, история царицы выглядела бы несколько иначе. Не так ужасно, но и не так величественно.

– Ну, так и что со всем вот этим делать? Молча утираться?

– Я все же думаю, что он так сделать не посмеет.

– Как это не посмеет, что за еще за лепет. Уже посмел. Уже пошли писцы по сепам считать где, что, у кого и сколько. Смотрителей двух житниц и Красной и Белой палат поставил новых. А какое он имел право, ведь эти должности давно уж передавались по наследству.

– Так он и нас поставил казначеями царя и бога, хоть среди наших родов таких пока что не бывало.

– Ну, мало ли. Мы ж все-таки друзья с детства.

Не вовремя сказанная фраза принесла на своем хвосте тишину и заставила всех переглянуться, а затем долго смотреть в сторону.

– Подачка. – нашелся наконец ответ и стало вроде легче. – Титул, пустой звук за который мы должны делиться имуществом семьи, нажитым за столетия труда.

– Да, да, у нас и у самих на это нету права – мы все это сохранить должны для детей и внуков и следующих поколений.

– Конечно, в этом и есть смысл нашей жизни. Мы все должны защищать любой ценой.

Стало совсем почти легко.

– Так. И что же делать?

– По-моему и без вопросов ясно.

– Нет, это невозможно! Вы, что совсем уж очумели? Это же бог Черной Земли.

– А у нас есть еще какой-то выбор?

– Попробовать еще раз договориться. Все объяснить как есть. Предупредить.

– Договориться? Ой, как смешно! И как это будет выглядеть на самом деле? Отстань от нас, о, Повелитель Двух Земель, а то… Ты сколько после этого рассчитываешь прожить? Не знаешь? так я тебе скажу – ровно столько, сколько живет на кол посаженный бедняга, то есть не очень недолго, но зато в больших мученьях.

– Как это все… тьфу, что ж за жизнь такая! Эх, где ты наш владыка Осирис-Нефрикара, Пеопи! Зачем так рано нас покинул! Еще б пожил немного. Вот бы случилось все наоборот – папа оттуда, а сынок туда.

– Вот-вот. Это ближе к теме.

– А что, великий джати с нами?

– Как обычно, – полу с нами, полу нет. Но горевать не будет – это точно.

– Ему-то что, «владеющему тем, что есть и тем, чего нет» и «созерцающему тайны неба»?

– Да он так сильно овладел тайнами за эти годы, что, «то, что есть», к нему намертво прилипло, а в казне осталась только вторая половина и, если владыка его хорошо тряхнет, то тайны неба он будет созерцать из какой-нибудь шахты, оперевшись для удобства на кайло или на лопату.

– А как же Нутерхопер? Он опасен.

– Да, с этим не договоришься. Но, против, тоже действовать не будет.

– Не выдаст?

– Он, собственно-то, ничего не знает, так, может, догадывается смутно. Кроме того, его владыка не сильно-то и любит, а посему и не поверит. И Нутерхопер об этом знает. Он же не дурак.