Анри Коломон - В дебрях Магриба. Из романа «Франсуа и Мальвази»

Выстроившись вряд высокие темно-шерстные великаны мерно вкачивали в себя глоток за глотком, при свете заката и в повеявшей прохладе создавая некую гармонию успокоения.

Омар Мейяд встал с пригорка, на котором восседал на коврике в полном одиночестве и отправился в раскинутый шатер искать желанного общения, и больше того. Легкая усталость делала тело страстным до любых удовольствий.

В шатре, только отогнув полог, он первым что заметил: наложницу, накрывавшую на ковер. Она была хороша, смела, не утомима – тысячи восхвалений заслужила эта сладкая косточка, но уже не могла доставить что-либо особенно нового, неизведанного, чего хотелось ему в наслаждениях подобного рода. Кушанья привлекли его больше, и он уже начал отпробывать одно за другим. Как вспомнил чего хотел еще.

Омар Мейяд приказал привести пленницу-итальянку и в приятном расположении духа, удобно поджав под себя ноги принялся ожидать появления Мальвази.

Она вошла в сопровождении стражника, приведшего ее из того же шатра, только другой половины, окружным путем, почему на ней и оказалась плотная вуаль. Желая держаться и далее на расстоянии холодного отчуждения в отношениях между ними она нарочно не поднимала вуаль и не проходила туда, где ей видом показывали что ждут.

– Что ты жеманнишся, присаживайся, ты у себя дома, – намекнул Омар Мейяд, подойдя к ней и подведя за руку к разложенным подушкам для возлежания на ковре.

Мальвази удалось усестся своевольно так чтобы оторваться от рук, создав расстояние, кое будет трудно преодолевать вновь, да она и не даст. Но Мальвази допустила оплошность – во время не подняла вуаль, чем дала зацепку для следующего находа.

– Еще раз повторяю: ты у себя дома, а дома… паранджу снимают. – вальяжно заговорил Омар Мейяд, касаясь пальцами краев вуали…

…Спохватившись она одернула вуаль вместе с пальцами в сторону, одновременно отстранившись, что бы близость рук и подушек не повлекли за собой известных последствий.

– Это не паранджа, а вуаль. И ее в отличие от паранджи можно не снимать!

– Ох, уж эти тонкости, которые играют такую большую роль для женщин. Раз мужчина хочет, – присаживался он ногой на стопку разделявших их подушек, протягивая руки над ней – то что бы снять паранджу …там, или вуаль.

– Осторожно лапами своими!! Больно же ведь!! – закричала Мальвази держась за прическу и вытаскивая острую шпильку. В порыве злости она сильно воткнула жало кончика прямо в палец. – Тебе так – понравиться?!

Одернув пораненную руку и зажав больное место, ошеломленный Омар Мейяд осел. Но по-настоящему поранено он себя чувствовал душевно от острых поразивших эмоций ненависти и действий.

В таком состоянии вместо влечения к ней он почувствовал отвержение. Задуманное насилие обессилело в нем, и спрося себя сможет ли он, чувствовал: что никак, с самой грязной нищенкой смог бы, и его сейчас потянуло найти утешение со своей наложницей, а с этой красивейшей европейской принцессой обрыв, как будто не женщина это.

Вместе со всеми этими чувствами, когда он смотрел, как она от него отсаживается, Омара Мейяда стало брать самолюбие, и то простое чувство отместки, обычно сопутствующее самолюбию, не позволившее прогнать ее просто так, не взяв чего-то своего.

– Я прошу прощения что сделал вам больно. Дайте мне вашу заколку я проткну себе руку насквозь – мрачно проговорил Омар Мейяд.

– Нет. Лучше продолжайте кушать.

Повинуясь, он взял две пиалы с разноцветным содержимым в рисе, и одну пиалу на пальцах, один из которых был поранен, что вообще-то ни о чем не говорило, протянул Мальвази. Та приняла, принявшись потихоньку есть.

За трапезой видя ее совсем другой, нежели чем ее довелось увидеть перед тем, Омару Мейяду подумалось что она чувствует себя виноватой перед ним, и желая разогреть эти чувства, он стал оказывать ей всяческие знаки внимания в отношении еды, и устно расспрашивая о неудобствах в пути. Постепенно разговор зашел о путешествии и желая вывести беседу на интересующую его тему, Омар Мейяд созерцательно глядя на Мальвази допустил следующее высказывание.

– Я везу вас как подарок султану, но честное слово я боюсь отдавать вас ему.

– Тогда предоставьте меня самой себе. Я вам, хорошо заплачу, – холодно выдала она ему. Ощущая как прежние чувства возвращаются, но сохраняя внешне то же невозмутимое выражение лица Омар Мейяд стараясь как можно теплей произнес:

– Обратному возврата нет – как отрезал.

– Почему же? Ведь я говорю о сотнях тысяч.

– У меня миллионы!.. И я вам… серьезно предлагаю… Становитесь моей. У султана сотни жен, сотни таких как вы. Вам первой не быть! У него в гареме даже белых целая стайка. А таких как вы смуглых – почти все. Европейка и не белая…

Мальвази сильно показалось пренебрежение к ней самой, что женщин всегда глубоко трогает. Пронзительно взглянув на собеседника выговорила:

– Зачем же вы тогда решились на разбой, ради небелой?!

– Не думайте о себе много! Просто каждый год я езжу в Европу закупать всякие ценные и интересные безделицы. Я пошел на экс 4 4 * экс. – сокр. от экспорприирование польстившись на громкую славу о вас. Теперь я вижу что зря заинтриговал султана. Вам уготован нижний гарем, к чернушкам! Сеньора! Сейчас только ваша спесь высоко взлетела в моих глазах. Я вам откроюсь: как правоверный мусульманин я ни на букву не отступлю от заповедей Корана. У меня никогда не будет больше чем четыре жены! Среди этих раболепиц вы не будете иметь себе равных. Вы будете женщиной для головы, для ума и для души. О вы просто не представляете себе что такое царить у араба в душе! Вы будете царить надо мной! – горячно оживился он, взяв ее руку в свою, так что даже умилил ее – Я чувствую это! Вы будете заставлять меня облизывать вас всю!… Но меня надо для этого один раз тронуть, только один раз и ваша жизнь как райская птичка мимо пропорхнет над местом у края стены высокого гаремного зала, а влетит в самый роскошный из дворцов на свою собственную половину. Только заклинаю вас не думать что вы сможете чего-то добиться у султана – вы не знаете языка. Вам ни в коем случае нельзя в гарем, замечено принцессы там чахнут. Будьте больше женщиной, чем принцессой, покоритесь предлагаемому, троньте мое сердце, сделайте самое трогательное что может сделать женщина мужчине, преклонитесь к моим коленям! – прямо туда и заехал он, так сразу, неожиданно даже для самого себя, но до того это было превосходно!

Возбужденный Омар Мейяд полез руками под полы халата. Верхом его эротического экстаза было то, что Мальвази деланно открыла рот, слегка пожевала и набрав с шикающей гримасской плюнула ему прямо в ноги, между…