Татьяна Шуран - Хаозар

Всё же отсутствие родственной души тяготило Жанну; она чувствовала себя одинокой, ненужной. В действительности она предпочла бы общение на равных «пугающему эффекту» своего присутствия, но в какую именно форму должны были облечься эти особые отношения, которые устроили бы её, она не знала. Жизнь в этом вопросе не предлагала разнообразия примеров, а Жанне хотелось какой-то возвышенной, совершенной дружбы, в которой раскрылись бы лучшие силы её души, чего-то вроде мистерии – ни много ни мало. Окидывая мысленным взглядом своё окружение, Жанна пренебрежительно усмехалась своим мечтам.

1

Углубившись под сень чёрной листвы по узкой дорожке сада, она услышала меланхоличные звуки – кто-то играл на простенькой народной разновидности цитры. Созвучия были однообразные, но вздохи струн – глубокие, приятные; Жанне понравилось, как ноты нежно тают в воздухе, и она потихоньку направилась на звук. Собственно, мелодии как таковой не было: похоже, кто-то просто пробовал инструмент, время от времени задумчиво замолкая или роняя в ночную тишину вопросительные аккорды; тогда ноты ссыпались со струн, как горсть капель. Жанна поплавала в переливах ночного ветра, наблюдая; как все рождённые кэлюме, она отлично видела в темноте. Играла богато одетая статная дама, в одиночестве сидевшая на скамейке в саду. Светлый ореол покрывал её фигуру, как мягкие лепестки, озарял жёсткие складки атласного платья цвета белого воска, алебастровую кожу, гладко зачёсанные и убранные под жемчужную повязку блестящие платиновые волосы. Жанна подобралась поближе и, когда струны смолкли, прошелестела из темноты:

– Неплохо. В своём роде, – в устах Жанны это был редкостный комплимент. Дама не удивилась и не оглянулась, а вместо этого смерила оценивающим взглядом инструмент.

– Да. Не арфа, – задумчиво согласилась она, и обе рассмеялись.

1

Жанна, из вежливости, спустилась на землю и некоторое время прогуливалась под руку с новоявленной компаньонкой, с интересом прислушиваясь к стуку её туфель по камням и шелесту крахмальных кружев.

– Вы ведь Мария Надашди, верно? – Жанна смутно припомнила одну из участниц коллективного выборного органа – Совета Королев, основной административной силы в Чейте и вампирском сообществе в целом. Обычно вампиры жили рассеянно, беспорядочно, и всё же порой искали общества себе подобных, а в силу исторических причин именно Чейте считался вотчиной кэлюме. Сначала центром притяжения служила Рада Островичи, привившая сородичам вкус к роскоши, легкомысленным развлечениям и всякого рода излишествам; потом поднялась волна вакханалий и казней, связанных с желанием Дьёрдя отомстить за её смерть; наконец, наметились зачатки самоорганизации, и некоторые наиболее ответственные ромеи объединились, чтобы взять в свои руки управление хозяйством и гарнизоном, служившим в основном для урегулирования проблем с местными жителями. Конфликты возникали не столько из-за нападений вампиров на людей, сколько из-за политической обстановки в стране, где феодалы-католики воевали против соседей-протестантов, и все вместе – против вторгшихся с востока турок-мусульман, а крестьяне надрывались на работе подобно тягловому скоту. Кэлюме органично вписались в кровавую картину всеобщего зверства, невежества и бесправия и плавно переходили к образу жизни типичных европейских землевладельцев.

– Я родилась в Венгрии, – мягко сказала Мария со своей сияющей улыбкой; она походила на белого лебедя, бесшумно и плавно скользящего по тёмным волнам. – Вышла замуж, не зная, что он кэлюме, и переехала сюда. Постепенно и мне открылся истинный свет. А в прошлой жизни у меня остались дети от первого брака – сейчас они уже старенькие, – Мария рассмеялась. Историю можно было назвать необычной: как правило, переезды в Чейте заканчивались для смертных быстро и не в их пользу. Интересно, о чём думал тот, кто её сюда привёз? Хотел просто позабавиться, или правда любил?

– А ваш нынешний муж? – спросила Жанна.

– Гуляет где-то, – неопределённо махнула рукой дама. – Сейчас я уделяю гораздо больше внимания политике, чем семье. Заинтересовалась, знаете ли, историей. У нас, открытых свету, для этого больше возможностей. Писать и читать меня, правда, научил ещё первый муж, а вы знаете, что образование для женщины в наши времена – редкость, но книги, которые можно достать на венгерском языке, – это сплошь проповеди да описания сражений против турок, – Мария снова засмеялась. Жанне вспомнились неподъёмные тома, испещрённые причудливыми рисунками, которые отец после смерти матери куда-то увёз, а также и собственные штудии над передававшимися из рук в руки в недрах монашеских орденов алхимическими трактатами, и в душе согласилась с мнением Марии, но вслух осторожно сказала:

– Огромную мудрость можно почерпнуть из альрома. Возможно, высшее знание существует само по себе, а то, что написано в книгах, – лишь малая часть.

– Да, ведь должен существовать источник всего этого? – живо откликнулась Мария, обведя рукой окрестности и подразумевая то ли Чейте, то ли весь мир. – Наших превращений, например… Как вы думаете, отчего это происходит? Вы верите в Пульс? – неожиданно спросила она. Жанна смутно припомнила своё детство – эти картины были словно из другого мира.

– Вы имеете в виду легенду, – медленно проговорила она, – что на самом деле альрома – это цветок…

– Который сначала рос на поверхности, но потом, под тяжестью наших грехов, опустился под землю, – подхватила Мария, улыбаясь; для неё этот слух явно был не более чем красивой версией: вот уже около двух столетий прошло с тех пор, как раса переняла традиции и привычки смертных, предав забвению всё, что не способствовало укреплению земного благополучия.

– Но, в таком случае, – неуверенно заметила Жанна, – получается, что этот Пульс можно найти.

– Что ж, цель достойная, – рассмеялась Мария. – Всяко лучше, чем пьянствовать без перерыва только потому, что подагра нам не грозит…

Жанна тоже улыбнулась.

– Пробуждённые души должны лучше чувствовать источник альрома, – предположила она. – Мне трудно судить, я – рождённая.

– Да, я слышала эту историю… – машинально отозвалась Мария и деликатно умолкла. Жанна удивилась.

– Какую именно? – поинтересовалась она. Мария замялась.

– Ну, что, вроде как… были там какие-то существа, более могущественные… от которых и произошли кэлюме… и что вроде они прокляли… или что-то наподобие… ээ… ромеи Раду… за то, что она отказалась им подчиняться, – неловко закончила она, очевидно заметив, что по отношению к своим реальным прототипам легенда не очень-то тактична.

– Любопытная версия, – озадаченно протянула Жанна; похоже, «проклятием, в результате которого родился ребёнок-мутант», местный фольклор был обязан остроумию её отца.