Аника Вишес - Жажда доверия. Умеют ли чудовища любить?

Кристина молчала и пыталась взять себя в руки, хотя ноги стали ватными, лицо горело и в горле пересохло. Язык, в один миг ставший толстым и неуклюжим, казалось, примерз к нёбу и не слушался. Она тряслась, как загнанный кролик и не могла выдавить из себя ни звука.

Вдруг тот, что улыбался шире всех, сдернул сумку с ее плеча:

– Поглядим, что тут у нас, – под одобрительное улюлюканье он открыл и перевернул сумку так, что из нее все посыпалось ему под ноги.

– Отдай! – дернулась было она, чтобы выхватить свою вещь, но прыщавый схватил ее за плечи и больно приложил об стену спиной.

Затылок наполнился болью, и голова загудела, как колокол. Лида подняла со снега краски, нашла там красную и подскочила к Кристине:

– Видишь, какой это цвет? Это красный! Красный, как яблоки и как твоя мерзкая рожа! – Лида обмазала ей лицо краской и стряхнула остатки в снег, будто обагрив его кровью. Кристина пыталась вырваться, но сильные руки надежно притиснули ее к стене. Она даже почти не доставала ногами землю.

Они смеялись, видя, как она беспомощна. Кто-то топтал ее краски, окрашивая снег в разные цвета, как бумагу.

– Не добавить ли нам синего? Чтобы краски лучше звучали! – хохотала, передразнивая Кристину, Лида. Она подобрала синюю краску и теперь подступала ближе. Кристина пыталась вырваться, но лишь беспомощно болталась, надежно удерживаемая у стенки. И тут она последним отчаянным движением ударила державшего ее парня ногой в живот, отпихнув его от себя. Лида опешила на мгновение и Кристина яростно бросилась на нее. Она била обидчицу неумелыми руками по лицу, хватала за волосы. В голове билась одна мысль: «Я не дамся вам так просто! Не дамся так просто!»

Кто-то уже схватил ее сзади и оттаскивал от визжащей Лиды, бил по рукам, чтобы она отпустила волосы. Дальше ее шарахнули об стенку, она упала. Ее били ногами. Она сжалась в комок, уже ничего не соображая, но прежде, чем зажмурится, увидела прямо у лица синий снег. Синий.

И вдруг что-то произошло. Кто-то из пинавших ее сипло спросил «Чо надо?!» запыхавшимся голосом, и внезапно она услышала звук удара в живот. Да, теперь она не спутает. Она сама только что слышала, как от такого же удара из ее рта с чужим сипящим звуком выходил воздух, покидая легкие против воли.

Над ней происходила какая-то возня, но она ничего не успела понять. Все случилось очень быстро, а затем чей-то голос произнес:

– Вставай и пошли!

Кристина открыла глаза. Перед лицом все еще был синий снег, но почему-то с капельками крови. Над ней стоял высокий парень с волосами до плеч. Больше она ничего не смогла разглядеть в наступающих сумерках. Она неуклюже стала подниматься. Маленькие красные капли падали на синий снег.

Ее обидчики валялись порознь в снегу, держась, кто за живот, кто за голову. Им явно как следует досталось. Это зрелище заставило Кристину торжествующе улыбнуться, но улыбка причинила ей боль. Губа. Должно быть, рассекли, когда лупили ее ногами.

Незнакомец быстро подбирал и бросал в ее сумку то немногое, что уцелело. Краски были растоптаны, кисти сломаны. Закончив с этим, он встал и выпрямился.

Высокий, выше самой Кристины (уступающей в росте только одной девушке в классе) на полголовы или даже чуть больше, он повернулся к ней:

– Пошли. Нечего здесь стоять.

Она все еще не двигалась с места, пребывая в шоке от произошедшего и не веря своим глазам. Тогда незваный спаситель набросил ее сумку на плечо и, грубо схватив Кристину за руку чуть выше локтя, потащил быстрым шагом прочь, к выходу с территории школы.

Она не поспевала за ним и шла вприпрыжку. Отойдя немного от ворот школы, Кристина высвободила свою руку:

– Я сама могу идти!

– Неужели? И идти, и даже говорить? Да ты, я смотрю, весьма самодостаточна! – съязвил парень.

Теперь она чуть лучше его рассмотрела. Высокий, крепкого сложения. Каштановые волосы чуть спускались на плечи и блестели в свете только что зажегшихся фонарей на отложном воротнике расстегнутого серого пальто. Темно-карие глаза с насмешкой смотрели на нее. Яркие, красиво очерченные губы были слегка подернуты надменной усмешкой. Он был не только выше, но и старше ее. И раньше она его никогда не видела в их маленьком городе. Уж она бы его запомнила.

Теперь же девушка не знала, что сказать. Он только что отбил ее у хулиганов и зачем же? Чтобы самому поиздеваться? Ничего не понимая, Кристина молчала, сбитая с толку. Его взгляд смягчился, улыбка стала широкой и искренней:

– Ну, ладно. Не принимай близко к сердцу. Ты как? Всё цело?

– Кажется, да, – пробубнила она в ответ.

– Только кажется. Губа разбита. Вот, – он достал из кармана и протянул ей носовой платок, – Возьми.

– Спасибо.

Она взяла платок и промокнула то горящее место на губе, где была по ее ощущениям ранка. Платок был весь в крови или… в краске! У нее же все лицо перемазано!

Кристина стала лихорадочно оттирать щеки и лоб. Руки не слушались. К глазам подступали слезы жгучей обиды на тех, кто только что так жестоко с ней обошелся, и на себя за то, что она сама оказалась такой легкой добычей.

– Дай-ка я, – теперь его голос звучал мягче. Он подвел ее под свет фонаря, и пристально взглянув ей в лицо, стал аккуратно оттирать краску. Кристина, как могла, душила слезы, боясь разрыдаться под пристальным взором этих темных, казалось, смотрящих в самое сердце, глаз. Стараясь не смотреть в них и не плакать, она вздернула подбородок повыше, делая вид, что подставляет лицо свету, чтобы ему было лучше видно. Взгляд она устремила выше его головы. Выше, еще выше, чтобы слезы закатились обратно, а не ползли предательски по щекам.

– Ты плачь, не стесняйся. Так краска лучше оттирается.

Она резко взглянула на него. Его глаза смеялись. Но без тени издевки, так искренне, что она чуть улыбнулась ему в ответ.

– Спасибо, что помог мне. Без тебя я… они бы… – Кристина не знала, как продолжить.

– Это пустяки. Даже забавно, если честно.

– Они остались лежать там в снегу побитые и потрепанные, и ты считаешь это забавным? – аккуратно уточнила она. С благородным и возвышенным образом спасителя эти слова явно не клеились.

– Если для кого-то забавно издеваться над тем, кто слаб и в меньшинстве, то почему для меня не может быть забавно причинить боль таким людям?

Должно быть, она выглядела очень удивленной.

– Ой, брось! – широко улыбнулся он, – Неужели тебе не было приятно видеть, что кто-то заставил их страдать так же, как они тебя?

– Я как-то не задумывалась…

– Не удивительно. Ты ведь вообще мало думаешь. Особенно о том, кому и что говоришь, так?

– С чего ты взял?! – возмутилась она.

– С того, что просто так отморозки никого не хватают и не тащат за угол на расправу. Только за неосторожные слова или поступки.