Маргарита Минина - Марго и демиург. Роман

– Марго, мы же теперь совсем, как сестры, правда? – сказала однажды Элька, заглядывая мне в глаза.

– Скажешь тоже, какие мы сестры?

– Но ведь не любовники же? То есть, не любовницы?..

– Нет, конечно… Просто немного тренируемся.

Суббота приближалась, и между нами был выработан шутливый ритуал:

– Ну как, ты готовишься? – спрашивала одна из нас.

– Еще как, и жду с нетерпением, – отвечала другая, и мы довольно улыбались.

***

Я уже предвкушала, хотя немного стыдилась этого, нашу повторную ночь у Эльки, наступлению которой, казалось, ничто не могло помешать. Но заметила, что она в последние дни выглядит немного рассеянной и явно обдумывает какую-то мысль. Я предполагала, что моя подружка задумала какое-то новое бесстыдство и была довольно сильно задета, когда она после долгих колебаний вдруг сказала:

– Знаешь, Марго, по-моему, нам надо с этим кончать.

Заметив мой удивленный взгляд, она поспешила добавить: -Нет, мне все это, конечно, очень нравится. Эти наши лесбианские игры…

– Лесбийские, – поправила я.

– Пусть лесбийские, – машинально повторила за мной она. – Так вот они мне очень нравятся. Даже больше, чем нравятся. Но вот именно поэтому… Ведь мы же провели эксперимент, так? И теперь знаем, что мы вполне нормальные. А если мы и дальше продолжим этим заниматься, то неизбежно станем лесбиянками. А я этого не хочу. Хочу, чтобы все было – по-настоящему. И до конца. А, значит, это возможно только с мужчинами. Я и так в тебя, можно сказать, почти по уши влюбилась. Ты мне даже снишься чуть ли не каждую ночь. И мы непрерывно ласкаем друг дружку. А что будет дальше, если мы не остановимся, даже страшно подумать.

Элька продолжала, еще больше смешавшись:

– Ну, то есть, ничего особо страшного, конечно, не произойдет. Но уж мальчиками мы тогда точно не будем интересоваться. Во всяком случае, я…

Видимо, Элька захотела слегка подсластить пилюлю своего демарша, потому что после паузы сказала:

– Нет, мы, конечно, иногда можем «это делать», если уж приспичит и станет совсем невмоготу. Но, главное, чтобы это не превратилось в систему. А ты что думаешь?

Я всегда чувствовала себя ведущей в нашем с Элькой тандеме. Можно сказать, как старшая сестра. Я и была старше ее на пару месяцев. Да и вообще… Но при этом знала, что она при всей ее наивности, порывистости и легкости на подъем часто проявляла себя очень рассудительной и даже практичной девчонкой. И, когда это требовалось, проявляла неожиданную твердость. И интуиция у нее работала отлично.

Я уверена, что именно отсутствие в ее детстве и отрочестве матери и сформировало эти ее черты, как проявление той женской и даже материнской ответственности за их с отцом маленькую семью. Ответственности, которую Элька взяла на себя.

Поэтому во всех не вполне очевидных случаях я привыкла на нее полагаться. Сейчас она явно почувствовала, что если мы заиграемся, это может завести нас черт знает куда. Хотя меня ее слова поначалу обидели, я понимала, что, в сущности, она совершенно права. Мы не должны с головой погружаться в этот, пусть и соблазнительнейший, но омут. Ну, разве что именно иногда. И именно – если уж совсем невмоготу. Я молчала, обдумывая сказанное Элькой.

А она, видимо, неправильно мое молчание расценила, потому что поспешила добавить:

– Я долго мучилась, как тебе это сказать. И все спрашивала себя: – А вдруг мы с тобой, Марго, из-за этой моей как бы «измены» раздружимся? Я ведь только этого боюсь.

– Да не раздружимся, – улыбнулась я. – Как можно раздружиться с такой разумницей? Я была бы последней дурой, если бы вдруг так поступила. Ведь мы с тобой, правда, почти как сестры. Разве нет? И, вообще, Элька ты у меня большая молодчина. Режешь правду-матку в лицо, если считаешь, что так правильно и лучше будет для нас обеих. Я бы так, наверное, не смогла. А ведь мне даже возразить тебе нечего, хотя немного жаль отказываться от… этого. Но ничего, пробьемся.

Действительно, больше мы с ней никогда за долгие годы нашей дружбы не занимались лесбийской любовью. Хотя иногда мне очень хотелось ее возобновить. И, как призналась мне Элька, ей тоже. Но по мере того, как проходили дни и недели, это желание начало понемногу меркнуть, пока не превратилось в яркое, но словно не вполне реальное воспоминание. К счастью, даже к временному охлаждению это нас не привело. Мы слишком ценили нашу дружбу, чтобы вдруг взять и раздружиться.

А в самом начале октября мы увидели объявление, что все желающие приглашаются на собрание театра «Нечайка» под руководством КА и АМ. Мы с Элькой, естественно, оказались в первых рядах. И вскоре театр настолько нас захватил, что нам стало не до «лесбийской любви», да и, вообще, не до чего.

***

– А ведь, похоже, только благодаря рассудительности Эльки вы, Марго, вместе с ней не стали «законченными лесбиянками», выражаясь ее же словами. Не так ли?

– О, это снова вы, неведомый мне Голос? Да, я думаю, вполне могли бы стать.

– Уверяю вас, вы «отскочили» в самый последний момент. Еще 3—4 встречи и все. И не было бы никаких отношений с АМ. Не было бы и многого другого. А вы сами не жалеете, что тогда отскочили?

– Раньше – нет, нисколько не жалела. И благодарила судьбу и Эльку за то, что мы тогда удержались. Бог миловал, как говорится… А сейчас мне кажется, что если бы мы с ней продолжили наши лесбийские игры, это было бы к лучшему. По крайней мере, для меня.

– Напрасно вы так думаете, Марго. Вы же знаете – «нам не дано предугадать»… Да, это была бы очень красивая и, наверное, прочная связь. Но кончилось бы все не очень хорошо. Во всяком случае, я не имел бы удовольствия сейчас с вами беседовать.

– А что бы случилось?

– Знаете, женская ревность – страшная вещь. Впрочем, это уже совсем другая история. Но не пора ли вернуться к школьному театру?

***

Я уверена, что на свете нет и, наверное, никогда не будет девчонки, которая ни разу не грезила, что станет великой актрисой. Как будет потрясать зрителей своей игрой (и внешностью), и исторгать из них благодарные слезы в момент э-э-э… как сказала бы Элька: – слово забыла, на «ка» начинается… ну да, катарсиса. И я, понятно, не была исключением.

В общем, «любите вы театр, как люблю его я?»

Когда прозвенел звонок с последнего урока, в актовом зале собралось человек двадцать, откликнувшихся на объявление. Попадались ребята из параллельных классов и даже несколько старшеклассников, но преобладал, конечно, наш 10 «В». Наши Станиславский и Немирович-Данченко уже сидели за столом и перебирали листы из пухлой папки, время от времени делая на них какие-то пометки, и о чем-то оживленно переговаривались.

– Присаживайтесь поближе, – как гостеприимный хозяин сделал приглашающий жест АМ и, обернувшись к КА, спросил: – Кто из нас начнет? Может быть, вы, КА?