Маргарита Минина - Марго и демиург. Роман

– Звучит, – нестройно ответили мы.

– Вот то-то, – снова улыбнулся наш новый словесник. – Не то, что какой-нибудь Иван Иваныч, верно? Заранее прошу прощения, если кто-то из вас носит это гордое имя Иван.

В нашем классе Иванов не было, и Амбруаз Михайлович продолжал:

– Ведь услышав необычное имя, каждый неизбежно переносит эту якобы необычность на его носителя. Сразу возникают ожидания, что человек столь же оригинален, как и его имя. По большей части эти ожидания оказываются ложными. Правда, не в моем случае – я свое имя оправдываю, ха-ха. В чем вам, друзья мои, вскорости суждено убедиться.

***

После этого «нескромного» заявления мы окончательно запутались – шутит новенький или говорит всерьез?

– Кстати, в замечательной и самой смешной на свете книжке, которую вы, конечно, еще не читали, но, может быть, вам посчастливится прочитать ее в будущем… Я говорю о «Тристраме Шенди» великого, не побоюсь этого слова, Лоренса Стерна. Имя автора вам тоже пока ничего не говорит… Так вот, в этой книжке есть преуморительная глава, посвященная описанию имен, их значению и влиянию на судьбу их обладателей. А сам герой, Тристрам, получил свое имя по ошибке, вследствие целой цепочки несуразных происшествий и вопреки желанию своих родителей, из-за чего вся его последующая жизнь пошла наперекосяк. Но я отвлекся. Если я вдруг когда-нибудь в будущем начну говорить об этой книжке, вы меня тут же останавливайте. Иначе, если дать мне волю, то урок будет сорван. Усвоили?

Новенький тут же сделал самое серьезное лицо и как бы озабоченно произнес:

– Мы и так потратили на ерунду уйму времени. Но ничего, наверстаем. Думаю, мы поладим, но учтите – панибратства не потерплю. Ведь я не только злопамятный, но еще и диктатор по натуре. А это адское сочетание, доложу вам. Поэтому на моих уроках должно быть тихо, поняли? Внимайте каждому моему слову, как новобранцы речам старшины. Спрашивать можно, но только по теме урока.

Мы были несколько ошарашены. Но тут он снова улыбнулся, чем и смягчил (в который уж раз!) неожиданную жесткость предыдущей фразы:

– От нового учителя, как и от нового президента все ждут тронной речи. Что ж, не стану отступать от традиции. Моя тронная речь будет краткой. У меня для вас две новости – одна хорошая, а другая плохая. С какой начать?

– Давайте с плохой, – раздались голоса.

– Что ж, с плохой так с плохой. Мы начнем с ликвидации безграмотности. Поэтому в первой четверти, пока мы эту безграмотность не ликвидируем, я буду ставить вам оценки не от двух баллов до пяти, как вы привыкли, а по новой шкале – от +2 до -10. А начиная со второй или с третьей (это уж как пойдет), мы перейдем к обычной шкале. Потому что, и это я вам обещаю, через полгода вы все научитесь писать без ошибок.

– А с чего вы решили, что мы безграмотные? Вы же нас не знаете, – спросил явно обиженным тоном Лешка Круглов.

– А мне и не надо вас знать. Безграмотные, хотя и учитесь в «хорошей» школе. Хотите убедиться? Извольте. Сейчас я вам дам коротенький диктант. И, полагаю, меньше 10 ошибок никто не сделает. А кто добьется этого выдающегося результата, заслуженно получит высочайшую оценку в два балла. Зато у тех, у кого таких ошибок наберется больше 15-ти, получит оценку -10. Можем заключить пари.

– А на что пари?

– Как на что? На щелбан, конечно, – улыбнулся наш новенький. – Но учтите – рука у меня тяжелая, и бить буду крепко.

Для демонстрации своей «крепкой руки», АМ (буду отныне называть его так – для краткости) снял пиджак и повесил его на спинку стула. Рукава рубашки под ним были закатаны, и мы воочию убедились, что при всей тонкости и даже кажущейся хрупкости его фигуры, руки у него сильные и жилистые. Мужские руки, как говорила Анька Дронова. Он к тому же согнул одну руку в локте. Под рубашкой вздулись бицепсы, а он весело, но деловито добавил:

– Что-то не вижу желающих побиться об заклад? Что ж, тогда приступим к диктанту.

– Погодите. А хорошая новость? – спросил кто-то.

– О ней вы узнаете по окончании диктанта.

– Ну-у, это же очень долго, – недовольно загудел класс. – Пока вы проверите, пока поставите отметки – неделя пройдет, а то и больше.

– С чего вы решили, что я буду читать ваши тетрадки? Я этого дела не люблю, – как бы удивился АМ.

Тут уже удивились мы:

– А как же вы узнаете результаты?

– Очень просто. Когда диктант закончится, вы сами его проверите.

– Как это сами?

– Я просто зачитаю самые трудные места, а вы отметите, сколько ошибок сделали в каждом предложении. Учтите, что отсутствующая или лишняя запятая тоже считаются за ошибку. Зато я даже не буду объяснять вам, как пишется слово «корова». И если кто-нибудь допустит в нем хоть 3 ошибки, они останутся на его совести – засчитывать их мы не будем.

– А если мы вас захотим обмануть? То есть, просто исправим ошибки, если они вообще будут, а подчеркивать их не станем?

– Нет, все должно быть по-честному. Вы же не унизитесь до этого? У нас все будет строиться на доверии. Да и ради чего вам меня обманывать? Чтобы получить двойку, а не минус десять? Вам же самим должно быть интересно узнать свой настоящий уровень. Это эксперимент. Договорились?

***

Мы закивали и с азартом принялись за диктант. Он, действительно, оказался коротким – всего-то с десяток предложений. Не успел прозвенеть урок на перемену, как я уже обнаружила у себя 12 (!!!) ошибок и сама же, руководствуясь указаниями учителя, вывела себе оценку: +1. И это был, кстати, второй результат. Выше, получив +2, оказалась только эта зубрила Ленка Павлова, допустившая «всего лишь» 10. У остальных было больше 15 ошибок. Мы сами были поражены бездной открывшейся перед нами собственной неграмотности. Но всю перемену посвятили обсуждению вовсе не пробелов в нашем образовании, а нового учителя. И сошлись в осторожном мнении, что «он, похоже, ничего».

– В общем, скучно не будет, – подытожила Элька.

Прозвенел звонок, и мы дружно потянулись в класс, чтобы узнать «хорошую новость». Мы напомнили АМ, что с нетерпением ее ожидаем.

– Ах, да… – протянул он. – Что ж, начну издалека. Вы книжки читаете?

– Конечно, читаем! – хором ответили мы. И кто-то добавил: – По программе.

Все засмеялись.

– Понятно, по программе, – сказал АМ. – А для души? Поднимите руки, кто читает сверх программы?

Руки подняло гораздо более половины моих одноклассников.

– И что же вы читаете? – спросил АМ. – Я спрашиваю только о художественной литературе. Вернее, о том, что вы под нею понимаете. Бьюсь об заклад, что это детективы или низкопробная фантастика. Девочки, конечно, зачитываются еще любовными романами. Так ведь?

– Это как считать – низкопробное или нет? О вкусах не спорят, господин учитель, – съязвил Славик Скворцов, мой давний (еще с 7-го класса) воздыхатель.