Яна Вовк - Аферист и карьерист

Маркиз ничего не сказал про вошедших, но очень скоро Ольгин взгляд сам устремился к рыжеволосой даме, которая громко смеялась, что-то рассказывая спутнику. Её яркая внешность и раскованные манеры бросалась в глаза даже не слишком внимательным. Новая гостья не обращала внимания на остальных, и смолкала лишь для того, чтобы услышать тихие реплики своего невесёлого кавалера. Мужчина был военным. Тёмные прямые волосы коротко стрижены, смуглое лицо без единого порыва к улыбке. На его статной фигуре великолепно сидел белый однобортный мундир с серебряным шитьём и белой выпушкой, широкие плечи в немом достоинстве несли эполеты с императорскими вензелями, а голова держалась так прямо, что Ольгино воображение невольно примерило к ней корону. Яркая дама опять что-то сказала ему, на этот раз совсем тихо, но, судя по её выражению, сказала нечто ядовито-весёлое, и снова рассмеялась. Мужчина посмотрел по направлению её взгляда, оставаясь всё таким же неулыбчивым, словно попал не на бал, а на похороны. Его дурное настроение никак не увязывалось с атмосферой, царившей в гостеприимном доме Шале, и разительно отличалось от настроения рыжеволосой дамы. Казалось бы, всё в нём должно было оттолкнуть наблюдавшего, но Ольгин взгляд к нему словно приклеился.

– Безобразие, – послышался рядом с Ольгой шёпот дамы, обращавшейся к соседке. – Вскоре князя не примут ни в одном приличном доме, и всё из-за этой вульгарной особы.

– Будет вам, Лизавета Максимовна, – возразила соседка. – Разве вы не понимаете, что к подобному стоит относиться без предубеждений. Сам государь на балу у Воронцовых танцевал с этой женщиной.

– Да что вы говорите? Я про то и не знала… право, как мило. И всё же князю следовало бы пересмотреть свои манеры… и меньше на солнце бывать – нет в нём благородной бледности, а была бы так к лицу!

– Какое солнце, душа моя? У князя то ли бабка, то ли прабабка по отцовской линии родом из Валахии была, – и тише добавила: – Там, небось, и цыганская кровь намешана.

– Вот и я говорю – не те манеры, – подхватила Лизавета Максимовна. – Он не делает никаких усилий, чтобы нравиться порядочным людям.

– Он нравится государю. Разве этого недостаточно? – послышался третий голос, тоже женский, но более молодой.

– Ах, как жаль, что умерла Варвара Александровна – золотая душа была, царствие ей Небесное. Да что в том удивительного? При таком муже и я скончалась бы преждевременно… Двое детей остались без матери!

Ольга посмотрела на маркиза, и он, всё поняв, проводил её в другой зал. Музыка летела с хоров, даря гостям очередную кадриль.

– У мадам Ветлицкой, Лизаветы Максимовны, на выданье три дочери. Вот она и кипит злобой к каждому свободному и обеспеченному мужчине, не стремящемуся ей в зятья, – пояснил Шале. – Вы попали в осиное гнездо, а потому я буду оберегать вас. Неосторожные шаги могут спровоцировать беспощадные укусы. У светских дам, даже самых хорошеньких, не язык, а жало, – добавил он, улыбаясь через её плечо стайке перешёптывающихся прелестниц.

– В последнем я успела убедиться.

– А хотите танцевать?

– Расскажите лучше ещё о своих гостях, у вас это замечательно получается, – предложила Ольга, отворачиваясь от дамы, рассматривавшей её через лорнет так, словно она была вещью, которую надо оценить.

– Тогда смотрите влево, – сказал Шале, не обращая внимания на лорнеты, взгляды, перешёптывания. – Видите двоих мужчин у колонны? Про генерала я вам уже говорил, а рядом стоит граф Пален [7] Граф Пётр Петрович Пален (1778–1864) – сын графа П.А.Палена, одного из убийц Павла I. Сделал блестящую карьеру при Николае I, сыне того самого Павла. . Вот уж чья судьба то ли извилиста, то ли изворотлива.

– Пален?

– Да, сын цареубийцы. Блестящий военный и превосходный дипломат, пользующийся благосклонностью сына того самого царя…

К генералу и графу подошёл третий мужчина. Это был князь, только что обсуждаемый дамами.

– А князь? – спросила Ольга.

– Малопривлекательная личность. Его не слишком любят, однако всюду терпят, ибо он всем почему-то нужен. Я единственный человек, который питает к нему самую бескорыстнейшую симпатию.

– ???

– Да, да, – искренне подтвердил Шале. – Мало кто находит удовольствие в общении с этим человеком. Князь имеет привычку ставить людей в ситуации, когда им приходится мобилизовать всю сообразительность, чтобы противостоять его натиску. Кому такое понравится?

– Не хороший – значит, плохой?

Подловив её взгляд, Шале разочаровался.

– О! – поворачивая Ольгу в другую сторону, воскликнул он. – А вот вышла в круг баронесса Фредерикс [8] Баронесса Цецилия Владиславовна Фредерикс (1794–1851) – близкая подружка императрицы Александры Фёдоровны. . Милая Цецилия – лучшая подруга её величества, и жена, делающая карьеру своему мужу.

Но Ольга снова смотрела в сторону князя.

– Ничего привлекательного, – напомнил маркиз, и, пристроив её к компании двух дам, растворился в гуще гостей.

Его исчезновение на этот раз стало особенно ощутимым. Рядом со смолкнувшими дамами Ольга почувствовала собственную незначительность так остро, что тут же захотелось исчезнуть. Отходя в сторону, она услышала за спиной утончённый смешок и что-то по поводу её платья. Ольгу бросило в жар.

– Вы без меня не скучали?

Она посмотрела в весёлые глаза вновь появившегося маркиза.

– Зачем я здесь?

– Как, мадам, вы сожалеете? – он удивился с той искренностью, которая не вызывала сомнения. – Не понимаю вас.

– Отлично понимаете, маркиз. Я хочу знать, зачем вы пригласили меня сюда.

– Вас и вашего мужа, – уточнил он.

– Было бы удивительно, если б вам удалось пригласить меня на бал без мужа… храбрый француз.

Шале взял её под локоть и вывел в безлюдную комнату, приговаривая при этом:

– Наше исчезновение всё равно теперь не заметят.

Оказавшись с ним наедине, Ольга поняла, что её настойчивость пошла не тем путём, и сразу же предупредила:

– Мсье, не предпринимайте ничего такого, о чём можно будет сожалеть.

– Вполне своевременное замечание. А я уж было собрался уступить вам.

Она невольно улыбнулась.

– Моё сердце чуть не остановилось, – он приложил руку к груди, и, не дав Ольге сказать ни слова, предложил: – Хотите шампанского? Самый весенний напиток – игристый и радующий, уравнивающий фраки и мундиры.

– Сомневаюсь, что от выпитого мной шампанского ваш дорогой фрак выиграет.

На её иронию Шале не обиделся.

– В минуте вся жизнь, мадам! Иду за шампанским. Обещайте мне, что не сбежите.

– Обещаю, – и еле слышно добавила: – Всё равно некуда.

Шале скрылся за пунцовыми портьерами, а Ольга осмотрелась. Занятая своими мыслями, она не поняла, откуда вдруг в комнате появился мужчина, молча двигавшийся прямо на неё. Это был не Шале, а кто-то пониже ростом, и вряд ли один из гостей, так как на нём была верхняя одежда, никак не подходившая для выезда в свет. Лицо его пряталось в глубокой тени капюшона. Ольга, наверное, закричала бы от подкатившего страха, если бы вошедший не догадался скинуть капюшон.