Наталья Шатрова - Берег любви, море разлуки

Ивления села на лавку и тоскливо взглянула на закрытые ворота, вдруг ощутив какое-то непонятное щемящее чувство одиночества.

Варяжка с утра ушел к князю, и ей показалось, что она не дождется его никогда. Ивления закрыла глаза, чтобы развеять это тревожное чувство, и, наверное, задремала, потому что испуганно встрепенулась, когда услышала над ухом:

– Ждешь меня, красавица?

– Ой, Варяжка, напугал…

И тут же оказалась в объятиях мужа.

– Я соскучился.

– Я тоже. Я сейчас сидела, и так тоскливо стало мне, хоть кричи. Показалось, что нас ожидает разлука. Милый, я так боюсь потерять тебя…

– Что за мысли в твоей голове бродят? Все хорошо, печаль твоя пустая…

– А зачем Ярополк собирал вас? – перебила Ивления.

Варяжка нахмурился, но все же ответил:

– Нехорошие вести принес гонец. Князь Владимир угрожает Киеву. Ярополк велел быть начеку, никуда не уезжать, собирать людей и готовиться к осаде.

– Вот видишь, мое предчувствие не ложно.

– Да не бери ты в голову, – успокоил Варяжка, – чему быть, того не миновать, говорят люди. Я воин, смерть может подстеречь меня где угодно. Но зачем думать об этом постоянно? Надо жить, пока живется. К тому же осень на дворе, кто на зиму в далекие походы ходит? До весны Владимир сюда не сунется. И хватит об этом – пошли лучше в опочивальню, пока все спят. Я так истомился, что мочи нет терпеть…

Вот он, Киев! Владимир даже не мог предположить, как соскучился по родному городу, пока не увидел его перед собой. Нет, кто хоть раз посетил город на Днепре, не сможет забыть его никогда! А если ты здесь родился и вырос? Если здесь познал и первые радости, и ласку матери, и первые огорчения. Киев снился ночами, вспоминался днем. И не было острее желания, чем снова увидеть его.

Владимир подготовился к походу основательно. Все же Киев не захолустная крепость, может за себя постоять. Пришлось и продовольствием запасаться, и оружием, и людьми. Так что прав был Варяжка, под стены Киева рать неприятеля прибыла весной.

Город тревожно замер. Не видно ни огонька. Не слышно ни звука. Даже собаки, казалось, знали, что под городом стоит враг, и притаились, лишь изредка беспокойно брехая.

Владимир горестно усмехнулся: какой он враг? Разве желает разорения любимому городу? Он только хочет добиться справедливости, показать, что он тоже достоин уважения. И, конечно, отомстить за то унижение, которому в детстве его подвергали братья.

Владимир еще немного постоял, вглядываясь в видневшийся вдали город, пока темная ночь окончательно не поглотила его, затем вернулся в свой походный шатер.

На разобранной постели лежала миловидная девушка. Ее он встретил сегодня на подступах к Киеву. С последней зазнобой князь распрощался дня три назад, когда за ней неожиданно явился муж. Пришлось одарить мужика за блудливую жену кунами. Ну не драться же со смердом на мечах!

Владимир вздохнул, как же ему не хватает любимой Рогнеды. О ней он думал постоянно, и не один раз на дню. Он вспоминал ее плавные движения, когда она прогибается под ним в постели, ее томный взгляд, сводящий с ума. Ее язычок вытворял такое, что даже при воспоминании об этом бросает в жар.

Владимир усмехнулся: а какой непокорной она была в первую ночь! Как царапалась, брыкалась и кусалась! С какой злостью она срывала с его ног сапоги на глазах пьяных воинов, выполняя свадебный обряд. Казалось, она испепелит всех своим взглядом, и его – в первую очередь. Хорошо, что ему хватило ума не набрасываться на нее и не бить, требуя покорности в постели. Уговорами и ласками, постепенно, он овладел женой, и теперь она готова была идти за ним в поход, лишь бы не отпускать от себя надолго.

Первая же ночь оказалась плодотворной – Рогнеда в положенный срок родила сына и теперь вынашивала второго ребенка. Пришлось оставить ее в Полоцке. Пусть поживет без него, соскучится, еще больше любить будет.

Думы о Рогнеде воспламенили кровь, и мужчина, откинув покрывало, взобрался на молоденькую девушку, покорно ожидавшую его ласк. Несмотря на юность, она привыкла к любовным утехам, а спать с князем – предел желаний.

– А ты хороша, – удивленно произнес Владимир, – хотя выглядишь невинно. Как зовут тебя?

– Вадна.

Так прозвали девушку в селе за ветреность и легковерие. Все считали, что ее легко соблазнить именно в силу ее легкого нрава. На самом деле сельчане ошибались: девушка была не так проста, как казалась.

Ей было лет двенадцать, когда ночью она подсмотрела за матерью с отчимом и сама сильно возбудилась. Едва мать вышла до ветра, заперла за ней дверь на щеколду и залезла под бочок отчима. Мужчина был несказанно удивлен, но не отказался от ласк девчонки.

Мать так и просидела до утра перед запертой дверью, стыдясь стуком разбудить всех соседей. Дочь же, на рассвете открыв дверь, невинно осведомилась, чего она делает в такую рань на крыльце? Бедная женщина даже представить себе не могла, насколько черны и коварны мысли ее девочки.

С тех пор жизнь Вадны изменилась. Отчим принарядил ее, разрешил ей вдоволь, когда пожелает, лакомиться сметаной, маслом, молоком. За столом ей стали перепадать самые аппетитные кусочки мяса.

Мать удивлялась, но спросить, отчего муж подобрел к ее старшей дочери, не смела: он был крут и на расправу скор.

Так и жила бы в неведении, но однажды застала на сеновале голую дочь и мужа, пыхтящего на ней. Сколько было крика и слез – не описать. Закончилось все полюбовно. Матери с тремя малолетними детьми идти было некуда, выносить сор из избы перед соседями было стыдно, и она покорно согласилась уступить дочери постель с мужем, лишь бы все осталось втайне.

И жила бы девчонка дальше в неге и холе, но ненасытная плоть сгубила. Приглянулся ей соседский парень, и не утерпела, стала по-тихому к нему бегать. Отчим вскоре заподозрил блудницу в измене, выследил ее. Парень, разумеется, убежал, а гулена познала плеть. Избивал ее отчим от души, рассвирепев не на шутку, оттого и сердце не выдержало – умер тут же, сжимая плеть в руке.

После похорон мать отыгралась за свое унижение: выгнала Вадну из дома, ославив на все село за то, что дочь гуляла с соседским парнем. Об отчиме, конечно, и речи не было.

Вадна не опечалилась, тут же прижилась у старого бобыля, платя за постой все тем же товаром, да еще и на стороне погуливала, благо новый хозяин благодушно закрывал на это глаза.

Все бы ничего, но в селе уж больно тоскливо, кумушки сплетничают, пройти мимо не дадут, не позлословив, и едва прознала Вадна о женолюбии князя Владимира (слава шла впереди князя), тут же решила свою дальнейшую судьбу.

Удача улыбнулась ей. Рать Владимира, как по заказу, окопалась у ее родной веси, и девушка не преминула этим воспользоваться, явившись прямо пред светлые очи князя.