Барбара Картленд - Признание у озера

– Мне не нужно его восхищение! – решительно заявила Лолита. – Он гадкий и неприятный старик. И не имеет никакого права прикасаться ко мне!

Ральф Пиран рассмеялся, но смех этот звучал зловеще.

– Итак, ты ударилась в манерничанье и жеманство, – прорычал он, – а кто платит за них, а? Я . Или ты думаешь, что твоя мать могла бы позволить себе купить платье, в котором ты щеголяешь сейчас? Или дюжину других, что висят в твоем шкафу? – С каждым словом голос его звучал все громче. – За тебя плачу я! И Мердок Таннер, будучи моим партнером, тоже внес свою лепту в это дело. Ты понимаешь, что мы работаем вместе? И я не позволю, чтобы его оскорбляла такая маленькая дурочка, как ты.

Теперь отчим уже кричал, и Лолите показалось, что его глаза мечут молнии, как если бы он вознамерился испепелить ее взглядом.

– Я… не… позволю, – запинаясь, пробормотала она, – целовать себя… ни Мердоку Таннеру, ни кому-либо еще… если только не полюблю этого человека. Этого от меня ожидала бы мама…

– Но поскольку говорить она сейчас не может, – бросил Ральф Пиран, – ты будешь слушаться меня и делать так, как скажу я. Если Мердок Таннер пожелает поцеловать тебя, ты должна не отказывать ему, а ответить на поцелуй.

– Что бы вы ни говорили, отец , я не позволю ему… прикоснуться ко мне! – вспылила Лолита. – Он мне отвратителен! Меня тошнит уже оттого, что я позволяю ему коснуться своей руки!

– Ах так, ты смеешь противиться мне, мисс Недотрога! – взревел отчим. – В таком случае позволь сказать кое-что, а ты уж постарайся вбить это в свою тупую башку: если Мердок Таннер захочет поцеловать тебя, а ты воспротивишься, я буду бить тебя до тех пор, пока ты не смиришься!

Лолита ахнула от неожиданности и негодования, а он продолжил:

– Существует вероятность того, что он захочет жениться на тебе. В этом случае я благословлю ваш брак, а если ты откажешься, силой потащу тебя к алтарю, пусть даже ты будешь лежать без чувств, как твоя мать сейчас.

Услышав слово «брак», Лолита оцепенела. Она не верила своим ушам! Тем не менее отчим не завел бы этот разговор, если бы предварительно не обдумал все как следует.

Одна только мысль о браке казалась столь ужасной, что девушка молча во все глаза смотрела на отчима.

– Такова моя воля, и ты, если вздумаешь перечить мне, узнаешь, что такое настоящая боль.

Ральф Пиран шагнул вперед с таким видом, словно собирался ударить или встряхнуть ее. Пронзительный крик эхом разнесся по кабинету. Лолита бросилась к двери и распахнула ее. Позади вновь раздался громовой рык, но она бегом поднялась по лестнице и, заперев за собой дверь, без сил повалилась на кровать, дрожа от пережитого потрясения.

Прошло несколько минут, прежде чем Лолита сообразила, что не может поделать ровным счетом ничего.

Она вдруг вспомнила, что с первого своего появления здесь Мердок Таннер как-то неприятно поглядывал на нее. Тогда девушка не понимала, что все это означает, но теперь догадалась, что старик попросту приценивался, словно она была товаром, а он решал, стоит покупать его или нет.

Лолита сознавала, что если Таннер воспылает желанием заполучить ее, то это поможет отчиму в делах и позволит ему увеличить свое состояние, а значит, он, как сам же предостерегал, сделает все, что только в его силах, чтобы заставить ее принять предложение этого отвратительного старика.

– Это невероятно, невозможно, я никогда не соглашусь на это, – прошептала Лолита.

При этом она не имела ни малейшего представления о том, как уберечься от подобной участи. Девушка была уверена, что отчим ничуть не преувеличивал, когда угрожал избить ее до полусмерти, если она не подчинится его воле.

Если верить слухам, шепотом передаваемым из уст в уста, однажды он избил юнгу на своем корабле, и молоденькому клерку в его конторе тоже как-то понадобилась помощь врача. Правда, прежде Лолита не придавала этим разговорам значения. Собственно говоря, ее не особенно интересовали дела отчима, и она не желала принимать участия в чем-то, что непосредственно ее не касалось.

Это было нетрудно, когда мать была здорова и они говорили обо всем, за исключением деловых операций ее отчима. Когда мать вспоминала об отце, в глазах ее неизменно вспыхивала нежность, и, вслушиваясь в ее голос, Лолита отчетливо понимала, что она до сих пор любит его.

«Только ради меня, – думала она сейчас, – мама вышла замуж за Ральфа Пирана. Она не могла допустить, чтобы мы совсем обнищали и мне было бы не в чем показаться на балу. Мама хотела, чтобы я познакомилась с теми, с кем она дружила с самого детства».

Лолиту охватило неудержимое желание рассказать матери о том, что случилось только что, но она справилась с собой и осталась в спальне. Сиделки, которые ухаживали за больной, не питали особых надежд на то, что сознание когда-нибудь к ней вернется.

«Я не могу поговорить с мамой, – сказала себе Лолита, – а больше никто не поймет, каким ужасным и неприятным стало мое положение».

А потом на нее вдруг снизошло озарение, словно дарованное свыше, и она поняла, что должна убежать из дому .

Если же она останется, то, сколь бы отчаянным ни было ее сопротивление, в конце концов отчим принудит ее поступить так, как нужно ему.

Если Мердок Таннер захочет жениться на ней, то приемный отец, как и обещал, потащит ее к алтарю даже бесчувственную.

«И что же мне делать?» – спросила она себя, уже зная ответ.

Лолита поднялась с постели и уселась в кресло, собираясь хладнокровно обдумать сложившееся положение.

Она должна быть уверена в том, что не наделает ошибок, потому что, если ее поймают, отчим придет в ярость и запрет ее в спальне, и тогда убежать уже не удастся.

«Значит, если я убегу, то навсегда. Но где же мне укрыться?»

Она вспомнила, что родственников у нее не то что немного, их практически нет вовсе: кузины, о которых изредка говорила мать, жили далеко, в той части Англии, где она никогда не бывала.

Тогда Лолита принялась перебирать подруг, коими обзавелась после того, как ей исполнилось восемнадцать и она превратилась в дебютантку , и вынуждена была признать, что ни одна из них не встанет на ее сторону в противостоянии с отчимом.

Молодого человека, к которому Лолита могла бы обратиться за защитой, тоже не нашлось. Они танцевали с ней, осыпали ее комплиментами и посылали цветы на Беркли-сквер, но в глубине души она всегда подозревала, что их в первую очередь интересуют деньги отчима, а не она сама. Если она попросит бежать с ней, все они наверняка откажутся.

Хотя, откровенно говоря, у нее не было ни малейшего желания сбегать или, тем более, выходить замуж за кого-то из тех, кто рассыпался перед нею в любезностях.

Она не знала, чего ждет, но смутно чувствовала, что это непременно будет любовь. Нечто настолько возвышенное и замечательное, что когда она обретет ее, то будет столь же счастлива, как ее родители. Какие бы невзгоды и трудности ни выпадали на их долю, им неизменно было хорошо в обществе друг друга. Лолита знала, что с уходом отца частичка души матери умерла вместе с ним.