Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Для стрелы твоей цель хороша — дервиша душа,
Кровь его на ногтях твоих рдеет багряною хной.

Твоя речь, как река, в беспредельность уносит сердца.
Что же соль ты на раны мне сыплешь беспечной рукой?

Ты прекрасна, и роскошь одежды лишь портит тебя,
Кисея на лице, словно туча над ясной луной.

Эту за ухом нежную впадинку ты позабудь,
Ты приникни к поле, пропитай ее красной росой,

Да, тюрчанка соблазна полна со свечою в руке,
В сладком уединенье с тобой, с головою хмельной,

Ты бы вешнего солнца затмила сиянье и блеск,
Если б солнечный лик не скрывала густой кисеей.

Саади, если хочешь, как чанг [70] Чанг — струнный музыкальный инструмент. , быть в объятьях ее, —
Претерпи эту боль, чтобы струн своих выверить строй.

О утренний ветер, когда долетишь до Шираза,
Друзьям передай этот свиток рыдающих строк.

Шепни им, что я одинок, что я гибну в изгнанье,
Как рыба, прибоем извергнутая на песок.

Если в рай после смерти меня поведут без тебя, —
Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть.

Ведь в раю без тебя мне придется сгорать, как в аду,
Нет, аллах не захочет меня так жестоко обидеть!

Спросил я: «В чем вина моя, что ты не смотришь на меня?
Куда ушла твоя любовь и ласковость минувших лет?»

Она мне: «В зеркало взгляни, увидишь сам — ты сед и стар.
Тебе не свадебный наряд, а траурный приличен цвет».

Красавица и в рубище убогом,
И в бедности всех будет затмевать.

А той — уродине в парче и злате —
Покойников пристало обмывать.

Эй, пустомеля и болтун, как о любви ты смеешь петь?
Ведь стройно ты за жизнь свою десятка бейтов [71] Бейт — двустишие; основная единица арабского, позднее также персидского и тюркского стихосложения. не связал!

Смотри, как в помыслах высок владыка слова Саади, —
Он пел любовь, одну любовь — земных владык не восхвалял.

Я хочу в уединенье до рассвета быть с тобой.
В неизвестности и тайне от врагов и от друзей…

За грехи да будет кара! Почему же за любовь
Вкруг меня все гуще злоба и гоненья все сильней?

Я рассказать печаль моих ночей не в силах,
Любя, рыдать и петь, как соловей, не в силах.

Вглядись в мое лицо, и ты поймешь, как таю,
Но, вижу, ты понять тоски моей не в силах.

Взгляни на грудь мою в кровоточащих ранах,
Терпение хранить я больше в ней не в силах.

Все ж радуюсь тому, что ты проникла в душу,
Хоть я к твоей душе найти ключей не в силах.

Быть может, мне вернешь похищенное сердце,
Но слезно умолять: «О, пожалей!» — не в силах.

Его в твоих кудрях навеки я оставлю.
Вернуть Хосров того, что взял злодей, не в силах.

Опьяненные тобою не нуждаются в вине.
Не найдется врачеватель, что помочь сумел бы мне.

Не показывайся в небе, солнцеликая луна!
Коль сияет лик любимой, ты Хосрову не нужна.

Что мне сказки о Джамшиде — древней славы черепки?
Разве хуже прах развалин, где у магов погребки?

Что доказывать в моленьях одержимость небесам?
Без молений одержимость вседержитель знает сам.

Та ничто монета сердца, та фальшивей всех монет,
На которой отпечатка единенья с богом нет.

Сердце, кинь сию обитель, царство гнета, царство зла!
Не собрать, о сердце, дани с разоренного села.

Так Хосров и не увидел вожделенный взору лик.
Что Хосров? И самый зоркий в небо взором не проник.

Сказал: «В обитель сердца войди его усладой!».
Она: «Я клада жажду, развалин мне не надо».

Сказал: «Сжигает душу лицо твое, как пламя».
Она: «Не радо сердце свиданью с мотыльками».

Сказал: «Ответь, могу ли надеяться на встречи?».
Она: «О нет, скиталец! Твои безумны речи».

Сказал: «Зачем ловила меня в силки печали?».
Она: «Глаза приманку зачем же замечали?».

Сказал: «Как быть с любовью? Как снять ее оковы?».
Она: «Меня увидишь, наденешь цепи снова».

Сказал: «Как жить Хосрову, коль ты его забудешь?».
Она: «Мой образ вспомнишь, и одинок не будешь».

Свой лунный лик яви молящему о встрече
И услади мой слух чарующею речью.

О скатный жемчуг слов, жемчужницей хранимый!
Жемчужницу открой, да будут перлы зримы.

Но створки где ее? Ты их рисунок зыбкий,
Коль все же есть они, яви своей улыбкой.

Яви свой аромат, и я из мертвых встану,
Узнаю по нему рисунок тонкий стана.

О локоны твои! Они чернее ночи.
Явись, и станет ночь светлее и короче.

Сказала: «Жду тебя у своего порога».
Не убивай мечту и укажи дорогу.

Мой идол, мой кумир, не будь со мной сурова!
Среди влюбленных нет влюбленнее Хосрова.

Я в этот мир пришел в тебя уже влюбленным,
Заранее судьбой на муки обреченным.

Ищу с тобою встреч, ищу как озаренья,
Но гордость не могу забыть ни на мгновенье.

О смилуйся и скинь густое покрывало,
Чтоб сердце пало ниц и бога потеряло!

Отбрось надменность прочь, лицо приоткрывая,
Чтоб гордость вознесла меня в обитель рая.