Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

О виночерпий, спешься там, где в берег Шатта бьет прибой,
И хмелем с памяти моей скорее муть Багдада смой!
Печать из кубка наложи на мой сведенный гневом рот.
Не стоит шушера того, чтоб осквернить его хулой.
От подлых верности не жди, они подобны дивам зла.
Ведь человеческой черты у них не встретишь ни одной.
Не огорчен, а счастлив тот, кто к поношениям привык.
Путь отреченья, путь любви не дарит путнику покой.
Влюбленным, прокопавшим ход в соединения тайник,
Ничто ни лай бродячих псов, ни их рычание, ни вой.
Влюбленный — тот, в ком нет примет, кто поднялся над бытием,
К чему величие души искать у низменных душой?
Земля багдадская, Джами, не для торящих верный путь.
О виночерпий, прочь вино! В Хиджаз направимся с тобой.

Кто сладость дивных уст вкусил, тебя с душой сравнил,
С блистаньем солнца самого твой пик святой сравнил.
Я перечислить не могу достоинства твои,
И вот — с небесным божеством твой лик живой сравнил.

В огне страстей дотла я сердце сжег,
Искал я тщетно, сердце не берег.
Лишь под конец, вниманья недостойный,
Истерзанный пришел на твой порог.

Кому случалось неземной твой образ созерцать?
Лишенный радости такой как может не рыдать?
С тобой давно я разлучен, но жив, дивясь тому,
Что я не умер, что могу и мыслить и дышать!

Цыганка вышла из шатра, поет в тени ветвей.
И вторят песенке ее рубаб [93] Рубаб — струнный музыкальный инструмент. и соловей.
Она печалится о всех истерзанных тоской,
О бедных пленниках любви, невольниках страстей.

Сиянье солнца и луны перед тобой — ничто.
И Салсабил [94] Салсабил — источник в раю. , и Каусар [95] Каусар — источник в раю. перед тобой — ничто.
Знай, прозорливость я обрел, когда узрел тебя.
Во всем ищу твои черты, весь мир иной — ничто.

Беда тому, чье сердце оскудело,
Кто разлюбил, чья роза облетела.
Ты говоришь: «Дозволь уйти!» О небо!
Кто разрешит душе покинуть тело?

Подруга севера, луна, сияя в небесах,
Следы любимой освети, дороги серый прах.
А если спросит про меня, живущего вдали,
Ответь: «Измучился поэт и от любви зачах».

Сказал я сердцу: «Дай передохнуть!
Я истомлен, далек мой трудный путь.
Сумей суровым быть с неблагодарной,
С той, что смогла поэта обмануть».

Я без тебя поднес бокал к губам,
Но пью вино с печалью пополам.
Ты черным оком дни мои смутила, —
Расстались мы, конца нет черным дням.

Глаза закрою — предо мною ты.
Глаза открою — вновь твои черты.
Во сне и наяву тебя увижу —
Заворожен я блеском красоты.

Ты даришь розам красоту, когда приходишь в сад.
Тебя увидя, соловьи на все лады свистят.
О бессердечии твоем поведал я горе,
И мертвый камень возопил, сочувствием объят.

Ты ушла от меня, чтоб я мучился злей,
Грудь шипами страданья изранил больней.
Буду жив я едва ли… Ты поздно придешь,
Чтоб, вздохнув, поклониться могиле моей.

Мирская страсть, столь редок твой приход!
В могилу ожидания сведет.
Кем рождена ты, духом или плотью?
Не все ль равно, коль страсть во мне живет!

Когда весною, благостью небес,
Цветы заселят и поля, и лес,
Я на могильный холм приду в надежде,
Что образ милой в лилии воскрес.

Вновь кипишь ты, безумное сердце, —
иль подобно ты бурной волне?
Снова льетесь, кровавые слезы, —
иль пойти помешаете мне?

Как мне быть? Далеко до любимой,
до нее не достанешь рукой,
Я от горя не вижу лекарства,
я — бродяга в родимой стране.

Я остался один, я тоскую,
рана сердца не хочет зажить,
Слезы сделались красной рекою,
зреет буря в ее глубине.

На дороге твоей стал я прахом,
но уходишь ты вспять от меня,
Не гора ли ты с каменным сердцем,
то не снег ли блестит в вышине?

Как разбойник, мне путь преграждает
в снег одетый высокий утес,
Но спешу я к любимой и разве
не взберусь по его крутизне?

На вершине крутого утеса
вижу гроздья густых облаков, —
Или ты, распустив свои косы,
тихо плачешь в родной стороне?

В плен захвачено сердце Юнуса,
я в пути — где отеческий край?
Я не знаю — больна ты, здорова?
Ты Юнусу приснилась во сне.

Любви полны мои глаза, в слезах мой скорбный лик,
Всегда о Друге, о любви мой говорит язык.

Как цвет алоэ, я горю, и сам я стал огнем,
А дым — рассветный ветерок, покинувший цветник.

От стрел любви не защитят ни панцирь, ни броня,
Стрела остра и крепок лук — стрелок меня настиг.

Друг! Океан — твоя любовь, я — рыбка в глуби вод,
На суше сразу же умру — я к суше не привык.

Читаю свиток божества на языке своем,
«Проходит все», — сказал мне тот, кто вечен и велик.

Разумен ли, кто полюбил? О, если разум есть
В одном мгновении, — то все ж безумен каждый миг!

Стань прахом на святом пути суфийском, о Юнус,
Стоянки чистых душ светлей, чем трон царя владык.

Иду в крови, иду сожженный —
что сделала со мной любовь!
Я глупый иль умалишенный?
Что сделала со мной любовь!

То я, как сильный ветер, дую,
то, как дорога, я пылю,
То как поток я разъяренный…
Что сделала со мной любовь!

Теку, бурлю водой проточной,
но Друга вспомнив своего,
Рыдаю, скорбью изнуренный:
«Что сделала со мной любовь!».

Дала мне горе, — дай мне радость,
убей или приди ко мне,
Я изнемог, испепеленный…
Что сделала со мной любовь!