Татьяна Снежина - Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания

Вот так, мой друг!

Ночь пролетела незаметно незаметно за чтением этой, последней тетрадки сестры. Звездное небо, судьбы героев рукописи, собственные мечты долго не давали мне заснуть.

Наутро, гонимый образом вчерашней девушки, образом Радуги, я снова пришел на берег и увидел ее… Она читала книгу. Опять читала, как когда-то два года назад, и весь мир существовал только для нее. А я улетал. И тут я понял, что знакомство с ней превратится в формальность, которая не приведет ни к чему. Потому что после нескольких минут разговора я останусь для нее всего лишь мимолетным знакомым, странным чудаком… и сотрусь в ее памяти уже через пару дней. Вспомнился роман Франсуазы Саган «Через месяц, через год». Через месяц, через год ты меня забудешь… Пусть поэтому все останется так… так, а не иначе. Она одна такая… Радуга, а мир такой большой. Она, как радуга на небе после неожиданного дождя. Прекрасная и неожиданная, и с собой ее забрать можно только в воспоминаниях. Я с грустью и почему-то наполняющим меня чувством счастья стал незаметно наблюдать за движеньем ее губ, легкими вздрагиваниями ресниц, которые отражали ее эмоции от прочитанного в книге. Но меня ждал самолет, Москва и ее темп, уже засасывающий, как воронка водоворота, мои мысли, а вместе с ними меня самого. Я достал свой фотоаппарат, пристегнул телеобъектив и сделал еще один снимок на память. Это то немногое, что я решил забрать с собой вместе с памятью о стуке своего сердца в эти последние дни лета.

Позже, когда я открою этот кадр на экране компьютера, я увижу маленькую капельку на ресницах этой девушки… Что это было? Капля слезы или морских брызг… А не одно ли это и то же? И имеет ли это значение? Когда жизнь становится похожей на мираж, а ты пишешь в своей записной книжке внезапно пришедшие на ум строки:

Но судьба, на то она и судьба… Она, видно решив, что я не прочувствовал до конца всей непредсказуемости и необъяснимости Жизни, что я так и не научился читать ее тайные знаки, преподнесет мне еще сюрприз через пару месяцев в Москве — она подарит мне встречу с этой девушкой вновь и разлучит опять, и я сделаю новую запись:

Но это все будет позже и в другой жизни — жизни большого города, и она то будет дарить мечту, то ее забирать вновь, но главное — она будет Жизнью, а написанное Таней уже никогда не покажется по-детски наивным и не похожим на Жизнь. А пока…

Опять Москва. Колеса самолета коснулись посадочной полосы, и по салону волной прокатились аплодисменты пассажиров, почти мгновенно сменившиеся нарастающим шелестом бесконечных свертков поклажи. Все куда-то торопились и с серьезными лицами снимали сумки и сумочки с полок, вставали и начинали толкаться в проходе. Стюардесса с безнадежностью в лице попросила через селектор всех вернуться на свои места до полной остановки двигателей и, как будто подавая пример, повесив микрофон на место, продолжила сидеть и отвернулась к иллюминатору. Смотрел туда и я. Небо необъяснимыми признаками говорило о том, что уже осень, но солнце, словно вопреки моим мыслям, приятно грело мне лицо и слегка слепило глаза, мешая рассмотреть силуэты зданий аэропорта — неких ворот, за которыми заканчивался мой отпуск.

Заканчивалось и мое чтение тетрадей сестры. Бой курантов, шампанское, любовь, счастье. Татьяна подарила в своем последнем романе все это своим героям. Героям, так похожим на нее и ее друзей. Мне стало грустно. Я вспомнил последний ее год. Любовь, предчувствие счастья… впереди свадьба, шампанское, а потом и бой курантов… все вместе и все счастливы. Все вместе… Вместе… Машина, скользкая дорога, грузовик, смерть. И конец всему, о чем она мечтала…

Я, бросив последний взгляд на ПЯТУЮ тетрадь, убрал ее в сумку… Что-то неуловимое, недосказанное, казалось, опять ускользало от моего внимания. Истекал срок моего решения и ответа в редакцию.

После аэропорта я поехал сразу на дачу к родителям. Земля меня встретила таким особенным грибным запахом, который бывает только на исходе лета. Еще издалека, в просвете еловых веток, в опускающихся на лес сумерках раннего вечера я увидел свет родных окон и уличного фонаря, ощутил тепло и уют в душе. Я дома.

Когда окружающий дом лес окончательно окутал багряный туман заката, отец, стараясь для любимого сына, на сосновых шишках растопил самовар. Вдыхая пряный запах этого дыма и аромат чая с листьями смородины, я поделился впечатлениями от отдыха и результатами прочтения тетрадок Татьяны. И тут от матери я узнал, что обнаружилась еще одна, ранее неизвестная, запись в тетради сестры: «Дальнейший сюжет романа: в результате некоторого смещения во временном пространстве, те события, которые должны произойти через несколько лет, отразившись во временном пространстве, влияют на память и сознание людей, с которыми эти события еще не произошли (так как должно было быть: Вадим и Анна любили друг друга. Через несколько лет Анна попадает в автокатастрофу, погибает и во временном пространстве становится Антолой)».

Анна и Вадим?!! Какая Анна? Поперек соседней страницы огромными печатными буквами было выведено слово, от которого у меня заледенело в спине, — КУРАНТЫ, и список героев недописанной повести «Антола», где напротив имени Антола в скобках было указано ее земное имя — Анна.

Круг замкнулся. Круг нельзя разорвать. Антола вернулась к себе.

Порыв ветра загудел в кронах деревьев и погнал быстрее осенние облака. Черные листья, словно пытаясь догнать уходящее лето, устремились в небо вслед за ними. Немного поежившись от неожиданной прохлады, я запахнул воротник кардигана и улыбнулся. Я уже знал, что завтра отвечу редактору. Антола не может не вернуться!

И я искренне позавидовал Емельяну — ему только предстоит прочитать эти пять тетрадей.

Приз имени Т. Снежиной. «Серебряная снежинка» за поддержку молодых талантов