Алексей Горобец - Осень ветра

Левкои. Цветёт коланхое.
Песчаные реки покоя.
И время – уже никакое –
Свои заметает следы.

Безликость звёзд,
Постаныванье ветра,
Царапины и ссадины дождя.
Потеет небо, тучи громоздя,
И нет хотя бы ржавого гвоздя
Ко лбу пришпилить
Тезисы ответа
На грубые вопросы бытия.

Мы снова разминулись.
Ты и я –
Лишь замысел,
Мы лишь наброски для
Заведомо печального проекта.

А та любви случайная комета,
Что выбрала нас, в общем-то, шутя,
Коптит себе на заданных путях,
Слетая к нам
Приметой в стиле ретро,
Стеченьем звёзд,
Поскрипываньем ветра,

Счастливой бестолковщиной дождя.

Бьёт по снегу босыми ногами
Тихий дождь –
Тайный вестник весны.
Он приходит, конечно, за нами,
Чтоб вернуть
В те далёкие сны,
В те забытые синие дали,
До которых – всего долететь!..
Мы не верим.
Мы слишком устали.
И совсем не хотим молодеть.
Нас давно образумила осень.
Нас давно приручила зима.
Ничего у дождя мы не просим,
Запирая сырые дома.
И ленивые наши надежды –
Скучный груз в круговерти забот.
Но печалит нас дождь
И, как прежде,
Воспечалив, куда-то зовёт.
Он кладёт свои руки на плечи
Обомлевшим от счастья садам,
И готовит,
Готовит нам встречу,
О которой не ведает сам…

Ещё холод стоит у порога,
Ещё снегом овраги полны.
Но бредёт по раскисшим дорогам
Старый дождь,
Старый вестник весны.

Вначале было слово.
Безусловно.
Любовь нетерпелива, суесловна.
Она всегда и счастье, и беда.
Мотор чихнёт, взревёт – и от винта!
И взлёт, и лёт, и небо, и – готово:
Без парашюта вниз… и всё так ново!..

Вначале, безусловно, было слово.
Всё остальное – позже. Иногда.

Нерасторопный и неспорый,
Но вот он выпал, первый снег…

И ты, с души сорвав запоры,
Через овраги и заборы,
Опережая рык и брех,
Летишь в охотничьем азарте,
Забыв, что это – первый снег!

Чтобы в апреле или марте,
Когда заплаканы луга,
Искать вчерашние снега,

Уже не помня
О фальстарте.

Наверно, где-то буря пронеслась
По краю неба.
Это ощущенье –
Как бормотанье, как ночное чтенье
Псалмов,
Как утешение и страсть.

И снова за окном столпотворенье
Докучливых дождей.
И возвращенья
Высоких бурь
Мы ждём и жаждем,
Не
Осознавая тайного значенья
Дождливой тишины в ночном окне.

Что спорить о вкусах,
Не сделав надкуса?
О вкусах не спорят –
Молчат и вкушают.
И верят, и лгут, и любить обещают.
А после – прощаются и уезжают.

Горячее море,
Халва и арбузы…

Что спорить о вкусах?

Деревья машут кронами,
Зовут
Созревшую над ними синеву,
Устойчивую зиму, холод синий.
А дождь нудит –
Ни летний и ни зимний.

Обманчив он и сбивчив,
Ход времён!

Пугая кривизной ладонных линий,
Несёт нас время вспять,
И стыл, и длинен
Нам этот путь.

И прошлое сквозь сон
Пустых дорог,
Где лёд и льдистый иней,
Нам машет кронами,

И в поисках его,
Разветренного счастья своего,
Мы ловим снег,
Мы под дождями стынем…

А что нас в прошлом ждёт?
А ничего.

Влечёт нас и пугает высота.
Мы смотрим вверх,
А небо смотрит вниз
И –
Кому повеем печаль
И чем воздам
Твоим следам?

Облезли и осклизли
Пустые стены.

Но какой бедлам
Творит нам ночь, теряя стыд и срам,
Нас повязав собою,
Чтобы там,
В развалинах любви, где хлад и хлам,
Найти
Ну хоть какой-то проблеск жизни!

Давно осенние – пусты
Кусты обломанной сирени.
Но – тени, сны…
И снохожденье
Дождя, и мокрые цветы.

И дрогнешь, обернёшься ты!

И свяжешь порванные звенья
Того весеннего цветенья
Любви, сжигающей мосты:
Её беспечной слепоты,
Её извечной правоты…

И нестерпимой немоты
Её осеннего прочтенья.

А розы гибнут от мороза.
Но что с того? – цветёт мимоза…

Весенний запах по утрам
Вбирает запахи харчевен,
И неразумен и плачевен
На крышах иней по утрам.

И сам собой приходит день,
И полдень, всё ещё холодный,
Скрипит уключинами лодки,
Само собою, каждый день.

И явь прозрачна и легка,
И небо ветрено слегка,
И облака,
И крылья – вёсла,

И ничего ещё не поздно.

Скучают жухлые растенья,
Устав от летней пестроты.
Не держат прежней высоты
Сверчков дневные песнопенья.

Прохладней ночи. Постарев,
Трезвеет лето. Глубже тени
На кольцах летоисчислений
У комлей спиленных дерев.

Всё возвращается на круги.
И наши будущие вьюги
Судьбою общей внесены
В твою судьбу.
И нет вопросов.

И лишь смолы сухие слёзы
На комлях с южной стороны.

А где-то хмыкала незапертая дверь.
А где-то хлюпала оборванная ставня.
Нам прошлое понятно лишь теперь.
Но ты поверь, ты всё-таки поверь
В краплёную правдивость прорицанья!

Давно сюда не ходят поезда.
Здесь ходит жерех и куга не кошена.
Пылит полова крошевом из прошлого
И книжной пылью пахнет береста.

И всё путём.
А время – ерунда.
И пусть уходит.
И – всего хорошего…

Взметнулся в полный рост
Над степью мост –
Стремителен,
Воздушен и возвышен.
Грядёт гроза –
И дождь о том наслышан,
Но небо молчаливо, как погост.

И радуги дуга – пока мы немы –
Плетёт свои беззвучные фонемы
Цветных объёмов, цветовых полей.
А дождь уже кропит нам свой елей
На так и не залеченные раны.

Грядёт гроза –
Летит на крыльях рваных,
И нет её вольнее и грозней!
И нет её вернее и нежней –
Над пустотою рек,
В предзимье раннем,

Где вьюжных молний
Вольтова дуга
Соединила наши берега…

Всё чаще
Нам снятся дремучие травы,
Дремотные чащи.
Всё чаще корявый,
Распятый, истерзанный,
Сгибнувший лес
Под окнами бродит.
И манна небес
Касается губ первоснежной прохладой.