Эдуард Лимонов - Золушка беременная

Он не приблизился, всё так же зол и хмур,
Снег шпарит перьями давно умерших кур,
Страдает Золушка и рукавичкой трёт
Под утлым рубищем беременный живот…

Бес волосатый прыгает вблизи,
От беса серою и водкою разит,
Служанкой девушку он в замок провожает,
Про графа Дракулу она ещё не знает…

II

Беременная Золушка в слезах,
Живот прикрыт рогожкою и шубкой,
Вот пробирается красивою и хрупкой
У вóронов и вóлков на глазах…

А чёрный лес, стволы поставив в снег,
Играет роль напыщенной природы.
Ей угрожают выкидыш, иль роды?
Санитария с гигиеной? — Смех!

Нет ни воды хоть тёплой, ни шприцов,
Лишь волосатый бес хвостом виляет,
Бес к замку Золушку сопровождает,
Но пособить не может, хоть готов…

Прыжками параллельным курсом, гном,
Зеленоватый скачет и косматый,
«Вот здесь, — он говорит, — прошли солдаты,
Но мы за ними, фройляйн, не свернём…

Солдат жесток, увидит Ваш живот,
И всё пропало, станете потехой,
В пехотной роте каждый пулемёт,
Воспользуется Вашею прорехой…»

Так медленно они идут сквозь лес,
И Золушка ругается сквозь слезы,
«Хотите ветчины?» — ей молвит бес.
«Как надоели все эти берёзы!»

III Старый Дракула

У прусских феодалов есть камин,
Семья большая, дети, Отто, Фрицы,
Валашский феодал живёт один,
Плюёт на пальцы, теребит страницы…

Папирус разворачивает чёрт,
И булочку в вино ему макает,
Граф Дракула, сидит в тепле, читает,
В окне двор замка видит старичок…

Там на колах проткнуты янычары,
Он мучит турок, православный граф!
О, во дворе кровавые кошмары!
(Нам всем известно, Дракула — кровав…)

Но булочку с вином вкушает Влад,
И водит по страницам костяными,
Фалангами, с бриллиантами большими,
Невиданных, неслыханных карат…

IV

И Золушку ведут на кухню…
Собаки, слуги, повара,
А плод ворочается, пухнет,
Поскольку в замке–то жара…

«Озябла? — говорит дворецкий, —
Замёрзла, бедное дитя?!»
Орех раскалывает грецкий,
Глинтвейн готовит ей, шутя…

«Какие древние чертоги!
Как здесь уютно и тепло!
О, Боги, о, святые боги!
Нас в Рай с малюткой занесло!»

По коридорам раздаётся
Дремучей палки древний стук,
Граф Дракула спешит, смеётся.
«О, дочь моя!» — кричит Паук…

«Отец! — Она его целует —
Едва до дому добралась..!»
Вся Трансильвания пирует,
У графа дочь его нашлась…

Граф гладит дочери живот,
Целует в щёки, граф доволен,
В колокола народ валашский бьёт
С высоких старых колоколен…

Один из этих, непонятных, дед,
Одетых в длиннобелые халаты
И с обручами, что словно ушаты,
У каждого на голову надет.

Он умер, King старинный Абдалла,
О нём заплачет нежная смола,
Из тел у пальм зелёных Эр — Рияда,
Но кингам умирать всё время надо,
Чтобы сквозь них династия росла…

«А нефть?» — готов спросить нас обыватель.
«Ну подожди, не будь свиньёй, приятель!
Дай хоть душе к Аллаху отлететь!
Что Ваша нефть, чтоб ей в Аду гореть!»

Вот сколько его встретит гурий Рая?
Вот ведь задача сложная какая,
И что они ему предложат спеть?

Начинает воздух гнуться,
В комья лепится вода,
Эре войн и революций
Мы сказали: «Да!»

Киев старый и бывалый
Зиму всю кипел,
Вот котёл его усталый,
И не уцелел…

Из котла, который в клочья,
Бесы их страны
Пролетели одной ночью,
Словно кабаны…

Со скалы сигает стадо,
Бесов молодых,
Что ж хохлы, Вам так и надо,
Участей свиных…

Где Гоголь свои байки размещал,
Где в шароварах бегал запорожец,
Теперь зубов враждебный нам оскал,
И он всё строже…

И охмелевший, «братский» нам народ,
Став людоед, глотает наше мясо,
И стариков, захочет коль, убьёт
На площадях несчастного Донбасса…

Народ народу ныне только волк,
Народ народу будет конвоиром,
И Бульба отвратительный грядёт
С Андреем и Остапом, но не с миром!

Прекрасная Варшава тут как тут,
Льёт масло на огонь, довольна пани,
А в Киеве примолкшем не живут,
Но существуют блохами в стакане…

Я — военный в отставке,
Я — полковник Савенко,
У меня в кабинете
Золотая тарелка…

И широкая сабля,
И кавказская бурка,
Я когда–то был парень,
Был я в Харькове урка,

Умер всякий свидетель,
Мои батько i мати,
Кого только не встретил,
Хороши экспонаты…

Но сырых девок ляжки
Не тревожат мне память,
И хохлушки, и ляшки,
Я спокоен как камень…

Я военный в отставке,
Я — полковник Савенко,
Я москаль длиннозубый,
Я поджарый как гренка…

У меня своё кредо,
У меня своя сфера,
Дорога мне, вот, стенка —
Карта эСэСэСэРа.

Я — полковник Савенко.
Я — полковник Савенко.
Я — полковник Савенко…

И грянут на войне крутой,
Свалившейся на нас с налёта,
Железный голос пулемёта,
Комдива властный позывной…

До этого мы жили просто.
Сезоны, все четыре в год,
Мужчинами большого роста
И женщинами без забот.

Но вот войною нам подуло,
Свинцовый запах, свист стальной,
И города наши разуло,
Обезголовило, смахнуло,
Пустыней стали ледяной…

Где нежных кож ребёнок шёл,
Там свист и вой, снарядов взрывы.
Нам Киев не поведал злой,
Какие у него мотивы…

Но в камуфляжах утонувший,
Таща тяжёлое ружьё,
Явился в страшный ветер дувший,
Как зомби ряженый в тряпьё,

Каратель наших лучших дней,
Палач для счастья и ночлега,
Солдат с клубками диких змей,
И смерть влекла его, — телега…

Нас кто спасёт теперь с тобой?
Другого нет у нас расчета.
Железный голос пулемёта,
Комдива властный позывной…

А силуэт красивой сучки,
Напоминает нам о случке
О разных способах любви,
Которые кипят в крови…

Царапая взаимно кожи
И эпидермами скользя,
Мы на кого с тобой похожи?
Ночными членами разя?

Свеча горит нам со стола,
Луна в углу окна сияет,
«Мой тот, что я ему мила
Твоя», она об этом знает.