Нора Дутт - Дигридское золото

Местная жизнь, как всегда бывает, оказалась небогата на события. В городе был дефицит шокирующих слухов и новостей. Самое доступное людям развлечение постоянно испытывало нехватку материала. Сплетникам не оставалось ничего, кроме как следить за соседями и интересоваться каждой мелочью личной жизни окружающих. И им хватало подобных интересностей, чтобы занять следующий вечер, но не больше. Поэтому любой незначительный проступок превращался в событие, а действительно невероятные вещи вызывали целое помешательство. И если «события» забывались через день или в худшем случае неделю, то второе так впечатляло горожан, что источник новости мог подвергнуться последствиям истерии куда большей, чем заслуживал.

***

В тот день было приятное летнее утро. Вдали по небу растянулись тощие белые тучи. Солнышко, в последнее время ставшее особенно жестоким, ещё не начало кусать за макушку. Ни одному ребёнку не могло прийти в голову оставаться дома при такой погоде.

Две маленькие фигурки неслись вниз по улице Пыльной к Старым псарням, которые затерялись за заброшенными домами. Дети забежали за одну полуразрушенную громаду, пролетели по короткому пути одичавший сад и оказались прямо перед линией плоских построек – коробушек. Зданий было меньше десяти, они боками жались друг к другу. Накрывала их крыша из старых почерневших досок и соломы. Под общим покровом, как под одной измерительной линией, различия построек выделялись ещё более явно. Использовали эти сараи в основном летом для содержания собак. Однако сейчас их заняли только наполовину.

Дети подошли к коробушке в середине. За толстой дверью не было слышно ни шороха, ни лая. Они подтащили старую чурку, вдвоём залезли на неё, поставив каждый по одной ноге. Дотянувшись до смотрового окошка, увидели, что в дальнем отсеке, на соломе копошатся маленькие белые комочки.

– Я же говорил, что их ещё не забрали!

На негромкие восторженные слова тут же ответили из соседней коробушки. Какие-то псины истошно, до хрипа, разлаялись и ударились лобастыми бо́шками о хлипкие перегородки и били когтистыми лапами по замку на стальной решётке, словно вот-вот выбьют его и выскочат на улицу.

Парнишка вздрогнул и нелепо дёрнулся, то ли закрывая руками грудь, то ли пытаясь захватить ладонями воздух и взлететь. Он свалился с чурки и больно ударился коленом. Девчонка тоже не смогла удержать равновесие, но вовремя вцепилась в раму смотрового окошка и повисла, как котёнок.

Никто не выскочил. Псы успокоились и затихли, но им всё ещё отвечали с Пыльной улицы, передавая злобные собачьи слова на соседнюю. А оттуда все дальше.

– Сы́нка снова испугался собачек! – гнусно хихикнула девчонка, склонившись над Ба́рсифом.

Она была на год или полтора младше его и постоянно дразнилась. И мальчишка рад бы навешать ей, но только отец явно дал понять, что так просто он это ему не спустит. Эта грязнуля-оборванка была дочерью земельного господина и как бы в доме к ней не относились, а отвечать за её сохранность приходится всей семье.

То, что Радис – дочь Олхины, которая приходилась мачехе Барсифа родной сестрой, говорили всегда открыто. А вот отцовство старались хранить втайне. Но это тоже все знали. Так же, как и то, что девочка, скорее всего, не будет носить ни фамилии, ни титула – господин Сфета не соглашался принимать в дом её мать. Это обижало Олхину настолько, что та не позволяла ему забрать Радис. Все знали, что у женщины отвратительный характер. Господин Сфета из-за неё стал ещё злее.

Отец от дочери не отказывался, но Олхина, которой уже не позволяли входить в поместье, просто увела девочку с собой из-под носа у нянек. Потом оставила Радис в семье сестры, а сама стала жить в другом месте и почти не приходила в гости. Господин Сфета же проявлял в этом вопросе поразительное благоразумие – не стал отбирать её силой, а всё пытался договорить со склочной любовницей. Вот и жила девочка здесь, в Сен-Сфета, в доме людей не чужих, но и родными назвать их сложно. Барсиф мало что понимал, но вопросы об этой ситуации страшно злили домашних. Как и о том, почему за выходки Радис почти никогда не наказывали.

Девочка всем досаждала. Радис не сиделось на месте – озорница носилась буквально везде, а когда дома не ладилось, то уходила спать к Лохмачу в будку. Если бы так сделал Барсиф, то мачеха тут же нацепила бы ему ошейник и не выпустила от собаки. Он бы просидел там до вечера и насквозь пропах бы псиной. А отец этого сильно не любил и точно бы отлупил сына. Радис могла красть яблоки у соседей, портить корзины, но вместо хорошего прута глава семейства только зло вздыхал или коротко рявкал и уходил из дома к своему другу по соседству, к младшему писарю Солхе. И даже сейчас если бы девчонка упала и ушибла коленку, а не Барсиф, её бы не наказали.

Злорадный тон Радис ещё сильнее раздувал обиду и Барсиф решил ответить настолько бойко, насколько был способен:

– А это и не простые собаки! Это специальные. Их так дядька вос-пи-тал! Да ты сама испугалась, только виду не подала! – тихо возмущался Барсиф. – Ты ничего не понимаешь!

– Какой из тебя псиновод, если ты собак боишься?

– Зато я лучше всех про них знаю!

Радис вернула чурку на место и пошла к левому краю коробушек. Там она взобралась на низенькую покосившуюся будку, давно пустующую и заросшую. Девочка ловко подпрыгнула и вот уже была наверху. Барсиф залез за ней.

– Всё равно делать нечего. С ней пошатаюсь, – думал он.

Пока дети шли по краю крыши, скрип досок будил собак. Некоторые лаяли тихо, некоторые чуть громче. Но не было в этом для них особого интереса – они привыкли, что псари иногда ходят там.

– А вот знаешь? Знаешь, как сделать, чтобы щенки тех, которые с коричневой мордой, куцые такие, были длиннолапыми?

– Не знаю, – равнодушно ответила она.

– Так вот. Надо скрестить с нашими ящерками!

Радис уставилась на него и едва слышно спросила:

– Как так? У одних короткие, у других – длинные. Должны выйти средние. Ты врёшь.

Барсиф улыбнулся – он смог удивить неугомонную девчонку, не уделяющую его знаниям должного внимания.

– А вот так! Ноги у них короткие, но это потому что специально так сделали, чтобы… длинноногость убрать. А когда они получили короткие ноги, то всех размножили. И вот куцые – это наоборот. Из-за этого короткие ноги. Вот! Половина половины щенков будут длиннолапыми, а вот остальные…

Барсиф без остановки объяснял, как получить нужную длину ног. То, что девчонка снова потеряла интерес, заставляло мальчика только громче говорить и делать более занимательные, на его взгляд, предположения. Но и это никак не помогало ему привлечь внимание Радис ещё раз.

– А, понятно. А откуда тут такие красивые собаки? Ну те, белые.