Марина Ли - Не буди лихо

«Травник» лежал, где обычно: на тумбочке возле кровати. Трясущимися руками я схватила увесистый томик и немедленно открыла его на букве «П». И когда я говорила о том, что руки у меня тряслись, то я не преувеличивала, потому что открыть нужную главу мне удалось не сразу:

– Пижма, пастернак, – бормотала я, едва не поскуливая от страха и нетерпения, – переступень, чтоб тебя разорвало… Полынь! Artemisia absinthium L.

Добросовестно пропустив всё то, что касалось ботанических характеристик и лечебных свойств, я впилась взглядом в написанные мелким шрифтом буковки: «На демонов некоторых стихий действует как сильное психотическое вещество, вызывающее галлюцинации и другие изменённые состояния сознания, вплоть до сенсорной депривации и бредового состояния. Весьма вероятны болевые симптомы, которые в сочетании с галлюцинациями, как правило, носят фантомный характер. Пациенты жалуются на боль в хвосте, жабрах, крыльях и пр. в зависимости от сценария бреда».

Всё.

– Так, я не поняла. А где про озеленение и частичное оземляничивание?

Но додумать возмущённую мысль до конца я не успела, потому что на кухне запели. Схватив книжку под мышку, я бросилась на звук. Не хватало ещё, чтобы он мне здесь всех соседей разбудил!

И ладно бы он ещё пел что-то нормальное, нет же! Ему надо было нарыть в бесконечно огромном фонде всевозможной попсы такое, от чего даже у меня, человека, прошедшего через детство в Луках и студенчество в общежитии, волосы встали дыбом, а уши свернулись в трубочку.

– Ах, ты, бедная овечка, а-а! – надрывался Диметриуш Бьёри, пока я сломя голову летела по коридору.

– Что же бьётся так сердечко, а-а? – противным голосом вопрошал демон у всех, кому не спалось в эту субботнюю ночь.

Впрочем, те, кто ещё не успел проснуться от его воя, лишились сна после того, как ночь разрезал мой изумленный крик. Увы! Моя вина. Mea culpa… И то не понимаю, как я не разбудила весь Парыж своим воплем, когда увидела, что творится в кухне.

Пока меня не было, Димон явно не скучал. За те несколько минут, что я потратила на поиск бесполезной информации в «Травнике», он развил нехилую деятельность.

В первую очередь я заметила, что эта сволочь всё-таки разделась до конца, а раздевшись единожды, решила уже не облачаться. По крайней мере, не в свои вещи, предпочтя им скатерть с моего стола, которую она – сволочь – элегантно обернула вокруг своих чресел.

И теперь льняное произведение искусства – я лично потратила в детстве на вышивание всех петушков, человечков и прочих цветочков, что являлись составляющими орнамента, не одну неделю – красовалось на мужском теле, которое можно было бы назвать красивым, не будь оно зелёное в жёлтую крапинку.

А ещё, пока меня не было, Диметриуш немножко полинял, избавившись от своих умопомрачительных каштановых волос. Теперь он был беленький-беленький в мелкую кучеряшечку. Что, пожалуй, объясняло выбор песни… Заметив меня, мужчина поднёс ко рту парниковый огурец, извлечённый, по всей вероятности, из моего холодильника, и проблеял:

– Это любовь, наверно, любовь,

Это любовь, я знаю точно, любовь.

И тут я сначала заорала, потом схватилась за голову, не представляя себе, как бороться с последствиями своей импульсивной мести, а затем снова заглянула в учебник. Потому что если странное позеленение кожи я ещё могла списать на передозировку или, допустим, аллергическую реакцию на полынь, то, каким образом моё возмездие и праведный гнев повлияли на цвет и структуру волос Диметриуша Бьёри, для меня оставалось загадкой.

– Слезь со стола! – рявкнула я, рыская в учебнике.

– Ты обиделась, что ли? – расстроился Дима. – Не обижайся, а? Всегда мечтал выступать на сцене… Слушай, у тебя камера есть?

Синий глаз блестел так радостно и так искренне, что я зарычала.

– А что? – демон слез со стола, откусил от огурца и прошамкал:

– Пошлём на конкурш молодых талантов…

Я закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Спокойствие, только спокойствие! Выдохнула шумно, вдохнула ещё раз, а затем вернулась к изучению статьи о полыни, искренне ненавидя ни в чём не повинное растение.

И первым, на что я обратила внимание, когда опустила глаза в книгу, был значок Nota bene, и коротенькое замечание, написанное Бусиной рукой: «Никогда не смешивать с малиновым вареньем!!!! Реакция организма совершенно не предсказуема!!»

Не знаю, на ком ставила опыты моя бабушка, но спрашивать у неё о том, удалось ли ей вернуть подопытного в естественное состояние, я побоялась. Ибо в гневе старушка могла позабыть о том, что я лицо совершеннолетнее, и отходить меня крапивой так, что мало не покажется.

– Поливать супом нельзя поливать водой, – процитировала я обожаемого Дядюшку Ау и, глядя на пританцовывающего Диметриуша, добавила:

– Дереву рыбный суп. Суп рыбный. Дереву. А за камерой сходить всё-таки стоит. Как говорится, что бы ни делалось – всё к лучшему…

– Варенье малиновое, – пролепетала девчонка и, проскользнув мимо замершего у плиты Бьёри, отвернулась к рабочему столу. – Будешь?

В качестве домашней одежды она выбрала коротенькую маечку без рукавов и джинсы с заманчивой молнией на попе. И когда девушка потянулась, чтобы достать что-то с верхней полки, Бьёри сглотнул и от греха подальше спрятал руки за спину, ибо дёрнуть за не до конца застёгнутую собачку захотелось прямо-таки с неимоверной силой.

С другой стороны, может, она именно этого и ждёт? Женщины вообще любят поломаться, это же известный факт. Особенно такие правильные, как эта. В аккуратненьких очочках, с губами, поджатыми так, словно Димон оскорбляет её тонкую натуру одним своим присутствием, и при этом с жарким пламенем в зелёных глазищах и совершенно неприличным гардеробом.

Забавно было бы вытряхнуть её из этих одёжек и проверить, каково это, с училкой…

Словно услышав его мысли, Маша вдруг развернулась, лишая Димона приятного зрелища, и протянула ему вазочку, до краёв наполненную вареньем. А лицо румяное от смущения и взгляд над очками настороженный, неуверенный и такой перепуганный, что мужчина немедленно почувствовал себя похотливой свиньёй и ляпнул первое, что в голову пришло:

– Малиновое – моё любимое, – а ещё улыбнулся открыто, мол, не бойся, я тебя не обижу, но вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, девушка ещё сильнее покраснела и неловко засуетилась с заваркой и набором разных ароматных травок.

«Не такой уж я и страшный», – раздражённо подумал Бьёри и отправил в рот первую ложку варенья. Оно было каким-то странным, с лёгкой горчинкой, определить источник которой с первой ложки не удалось. Возможно, мешало чувство нерациональной досады. Что ни говори, а к такому откровенному равнодушию и полному игнору со стороны женщин Димон не привык.