Нина Малкина - Орден Крона. Банда изгоев

Магистр Калькут поджала подбородок и строго оглядела притихшую группу. Убедившись в дисциплине, женщина вернулась к беседе с Дамной лин де Торн. Приободрённая рудвик уже менее торжественно взобралась на приступок у доски объявлений и принялась прикреплять пергаменты с фамилиями преподавателей и расписанием.

Я почти развалилась на лавочке, вытянув руки вдоль каменной спинки, закинула одну ногу на колено и даже почти насладилась уединением, когда из столовой вышла Сирена.

Соломенные локоны серебристая лилия сегодня подняла наверх, чтобы подчеркнуть блеск своего знака соединения и изящных подрагивающих серёжек в цвет вихря в её сверкающем топазами тиале. Даже обычная форма Кроуницкой академии выглядела на леди Эстель особенно утончённо – из-под идеально ровных складок зелёной клетчатой юбки виднелись стройные ножки в мягких чулках и блестящих туфлях, тесёмки сорочки были завязаны в аккуратные бантики, золотистый ряд пуговиц жилета перекликался с вышитым сбоку крылатым львом.

Палец нырнул в пустую петельку на моём собственном жилете. Верхнюю пуговицу я потеряла, когда карабкалась по грубой стене одного из жилых домов Кроуница на Лазаревой улице. В бедном квартале многие дома выдолблены прямо в скалах. Помню, что сильно ободрала тогда ладони и колени. Моя кожа зажила со временем, являя обычные способности к регенерации. В отличие от пуговицы.

– …такая благочестивая женщина, очень высоких моральных принципов! – донесся до меня обрывок фразы Калькут, адресованный Дамне лин де Торн и её мейлори.

Только сейчас я заметила вздёрнутый носик и сжатые губы леди Эстель. Должно быть, первокурсники, да и остальные студенты сочли бы такую мимику за аристократическую надменность дочери нуотолинисского купца. Но я видела страх. Слишком хорошо я знала бывшую подругу, чтобы понять по её прямой осанке и задранному подбородку, что Сирена переживает и напугана. Я тихонько перебралась на соседнюю лавочку, поближе к интересующей меня беседе.

– Вам не о чем переживать, госпожа лин де Торн, – успокаивала Биатрисс Калькут. – Новый магистр факультета Вейна – настоящая находка для академии. Религиозна, скромна и совестлива. Она будет отличным примером для студентов своей склонности. Я имела честь пообщаться с ней и оценить глубокую добродетель. Поистине, наш Гремор Айро получил достойную смену!

Сирена заметила меня, и я зевнула в ответ на её взгляд, лениво поигрывая своим заполненным песком тиалем. Так-так-так. Кажется, у Сирены будет другой учитель. В прошлом году она хотела избежать нравоучений Калькут, но, судя по рассказам целительницы, новый магистр факультета Вейна здорово напоминает строгую и чопорную фанатичку. Я представила дёргающийся подбородок над синим тиалем Вейна и приподняла уголок губ. Студентка Эстель сморщила носик и брезгливо отвернулась.

Конечно, подруга приняла мой жест за злорадство, но на самом деле я сочувствовала ей. Категоричность магистра Калькут всегда вносила свои коррективы в занятия по религии, отчего одним богам доставалось больше внимания и почтения, а другим – только короткие сухие указания. По-моему, такой подход вредил учёбе. И если Сирене предстоит провести ближайшие годы с кем-то подобным, то ей явно не повезло.

Хотя, если рассудить, вечно спящий Гремор Айро вряд ли мог действительно чему-то научить магов свой склонности. Может, новая преподавательница окажется более заинтересованной в успехах студентов? Ведь занятия на факультете Вейна могут быть интересными. В прошлом году подопечные магистра Айро занимались, в основном, картографией и получением воды из воздуха, не выходя из аудиторий. Но маги склонности Вейна любили свободу и простор. Они могли спускаться к морю, учиться управлять волной или даже ходить под парусами недалеко от Кроуница.

Пока я размышляла, ментор и мейлори серебристой лилии слаженно простучали каблучками мимо меня, направляясь к выходу. Естественно, ни одна из них не удостоила меня ни словом, ни взглядом. Зато другие обитатели академии вовсю пялились, чуть ли не тыкая пальцами.

– Отвалите уже, – пробубнила я себе под нос, закрываясь широкой подушкой.

Надеюсь, хоть кто-то из окружающей публики умел читать по губам. Вышитая на чехле подушки львиная пасть висела перед моим носом до тех пор, пока шум и гомон гостиной не начали утихать.

«Скорее бы увидеть Джера», – подумала я, поднимаясь и разминая затёкшие ноги. Оказывается, не привлекать внимания – задача ещё более трудная, чем находиться в самом его центре.

***

В Церемониальном зале собрались уже почти все, кроме магистров и первокурсников. Даже здесь любимые дети Квертинда замолкли при моём появлении. Раньше, когда они кричали «Юна!», их было не заткнуть, а теперь вестником моего появления было презрительное молчание. Кажется, я уже начала привыкать. Вспомнился Шенгу лин де Сторн с его словами о том, что толпа отвернётся от меня точно так же, как и вознесла.

Задерживаться у входа я не стала, быстро обогнула самый точный детерминант и подошла к своему факультету.

Зелёный сектор был одним из самых многолюдных. В первом ряду на низкой лавке сидел Артур и несколько старшекурсников. При моём приближении Оуренский положил ладонь на свободное место, давая понять, что не хочет меня там видеть. Я фыркнула. Подумаешь! Да я и не собиралась устраиваться на видном месте.

Поднялась к следующему ряду, но наткнулась на грозные взгляды будущих магов Ревда. Да чтоб вас всех икша сожрали!

Ещё выше сидел Родрик Трейсли, рядом с которым я сама никогда бы не села. Пришлось ускорить шаг, пролетая мимо всех рядов к самому потолку – туда, где одиноко сидел амурный хлюпик Нед Комдор.

Я зло плюхнулась на последнюю лавку, подальше от Неда, кидая на него недовольные взгляды. Он тоже смотрел недобро, явно не радуясь моей компании. Но промолчал. Вместо слов, хлюпик отвернулся к сплошной полосе окон, вскинул голову и приложил к губам солдатскую фляжку.

– Сорокина дочь, – шикнул снизу Бэзил Окумент, не оборачиваясь. – Дочь убийцы!

Рыжий затылок любителя кличек призывно поманил каблук моего сапога. Я сжала кулаки и зубы, посчитала четыре вдоха. Должно быть, Бэзил получал извращённое удовольствие от издевательств, потому что он не заткнулся, а продолжил повторять мерзкое обзывательство. Как и следовало ожидать, до этого молчавший студенческий коллектив быстро подхватил прозвище, и оно полетело в меня нестройным хором.

– Заткнитесь! – прикрикнула я, обиженно складывая руки на груди.

Нельзя было поддаваться на провокацию, поэтому я лишь насупила брови. Просто сидела, тихо и молча глотая каждое из адресованных мне слов, как кислые ягоды с придорожного куста – вместе с пылью и грязью. В какой-то момент меня даже слегка замутило.