Нина Малкина - Орден Крона. Банда изгоев

Первокурсники уже начали по одному подходить к детерминанту, и воздух то и дело окрашивался в цвета склонностей. Ровно год назад я плясала вокруг нефритовых львов и ненавидела того, кто назвал меня истеричной пустышкой. Сейчас я сидела за его спиной и каждой клеточкой своей души мечтала единолично владеть его вниманием. От злости и возмущения я резко перевернула фляжку, вылила остатки полыньего шторма в горло, даже не отворачиваясь, и попыталась сосредоточиться на церемонии, вытирая рот рукавом.

Высокая девочка с острым подбородком вздрогнула у детерминанта, когда тот явил ей зелёную молнию. Первокурсница испуганно посмотрела на Джера, прижимая к груди фамильный пергамент. Не истинный, судя по отсутствию свечения.

«Даже не смей думать о нём!» – хотелось мне крикнуть во всеуслышание, но я только тихо икнула. В прошлом году Джермонд Десент точно не пользовался таким интересом у женщин. Или я просто не обращала внимания?

Хмель разогнал кровь, забился в висках боевым маршем. Сталь Кааса захрипела, возглавляя этот бравый ритм моего собственного сердца. Он не просто стучал в груди, а ревел сигнальным барабаном, требуя решительных действий.

Сквозь алую молнию детерминанта, которая прильнула к ладони очередного парня, я увидела скучающую Элигию. Возможно, при других обстоятельствах меня заинтересовал бы неудачливый студент, одарённый бесполезной в современном Квертинде изначальной склонностью. Но сейчас меня больше интересовало другое.

Я ничего не смыслила в играх страсти и женских уловках. В этом Элигия Велилльер меня превосходила, как и в дамской прелести. Сейчас она почти незаметно пробегала глазами именно по моему факультету, задерживаясь на магистре.

Моё благоразумие висело на тоненьком волоске, рискующем разорваться, если я и дальше буду наблюдать за бывшей мейлори моей предательницы-матери. Поэтому я перевела взгляд на группу уже определившихся первокурсников, стоящих за спиной Надалии Аддисад. Как назло, самой заметной среди них была та тощая и длинная девчонка, что явила сильную склонность Ревда. И она тоже с испугом и благоговением пялилась на Джера! Моего Джера!

Знаете, что, дамочки? Меня зовут Юна Горст, и я не собираюсь молча терпеть и смотреть, как вы все пожираете глазами моего ментора!

Как можно осторожнее, чтобы не привлекать внимания, я спустилась вдоль зелёного ряда лавочек и неуклюже плюхнулась рядом с Артуром. Тот с отвращением отшатнулся. Но зато теперь Джер был прямо передо мной.

Я боязливо дотронулась до кольца ментора и погладила его палец, спускаясь к кончику. Джер слегка повернул голову, но даже не взглянул на меня. Зато Элигия заметила мой жест и пришла в замешательство. А я улыбнулась ей в ответ как можно наглее.

– Юна, перестань, – процедил Джер.

Откуда он узнал, что это я? Он ведь даже меня не видел. Хотя, не Артур же. И не этот… как его там… не важно. Имена старшекурсников путались в голове, а может, я никогда их и не знала. Собственная решимость и неожиданная уверенность ободрили меня.

– Джер, – позвала я. – А если сейчас появится ещё одна первокурсница без склонности, ты обзовёшь её пустышкой?

– Помолчи, – тихо попросил Джер.

– Может, сделаешь её своей второй мейлори? – пошутила я. – У тебя на шее ещё много места.

Я хихикнула. По-моему, вышло очень смешно. Кажется, даже ректор Аддисад оценила, заинтересованно высматривая меня за фигурой ментора. Я икнула и приветливо ей помахала. У меня прекрасный ректор! Боги, да как я ещё совсем недавно могла жаловаться на жизнь?!

– Юна, – раздражённо бросил Джер, – успокойся.

– Я спокойна, – мгновенно отозвалась я. – Когда ты рядом, мне спокойнее.

Вдруг я ощутила такую нежность, такую острую необходимость обнять Джера, что совершенно невозможно было сдерживаться. К тому же голова кружилась, и мне очень хотелось приложить её к какой-нибудь опоре. Я крепко обхватила локоть ментора и прижалась щекой. Джер стряхнул меня, как надоедливую колючку репейника, и отошёл. Элигия растянула губы в улыбке, глазея на слабенькую склонность исцеления какого-то первокурсника в детерминанте. Я не сомневалась, что эта улыбка предназначалась мне.

От пренебрежения друзей и даже Джера стало обидно и захотелось расплакаться. Повыть белугой, растирая слёзы по щекам. Тем более что глаза уже затянуло какой-то мутной пеленой. Но Юна Горст никогда не плачет, поэтому я лишь хлюпнула носом.

Интересно, Джер ревновал меня когда-нибудь? Хотя у него не было повода. Не к амурному же хлюпику меня ревновать, в самом деле! Я его даже в танце уложила на обе лопатки!

– Артур, – я подвинулась ближе к Оуренскому, который почти свисал с другой стороны лавки. – Помнишь, как ты учил меня стрелять из лука? И как мы кромсали мишени в бестиатриуме? Было круто, ведь правда? Может, стоит повторить?

– Мы на церемонии определения, – прорычал в ответ Артур. – Юна, что ты творишь?

– Ну и ладно, – обиделась я. – Твой брат мне всегда нравился больше. В нём есть авантюризм и азарт!

Я попыталась вернуть остроту своему зрению и сфокусировать его на соседней трибуне. Весьма преуспела в этом, потому что двое огненных магов – Виттор и Лоним – смотрели на меня неотрывно. От обожания, не иначе. А перед ними…

– Магистр Фаренсис! – выкрикнула я слишком громко, отчего даже консул Бранди перестала чиркать пером по фамильному пергаменту.

Кажется, на меня теперь смотрели все. Или почти все. Я глянула на Сирену. Та притихла, выпучив на меня круглые глаза. Лоним поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой, отговаривая от затеи, которой у меня ещё даже не было. Кэймон лин де Фаренсис приложил палец к губам, призывая к тишине.

– Тшшшш, – я скопировала его жест, охотно соглашаясь с необходимостью спокойствия. Даже зажала рот обеими руками, доказывая свою преданность дисциплине и правилам академии. И тихо-тихо, как крадущаяся тёмной ночью мышка, посеменила в сторону магов огня. Зацепилась пяткой о собственный сапог и едва устояла на ногах. Сглотнула икоту, перекинула косы через плечи и как можно соблазнительнее улыбнулась магистру Фаренсису.

Выгнула спину, медленно моргнула. Я была уверена, что выгляжу чертовски привлекательно. Оставалось убедиться, что Джер теперь тоже так считает. Но неожиданно пол рванул мне навстречу, словно я споткнулась на ровном месте, ноги сами собой зашлёпали по плитам, и только у ворот я поняла, что меня волокут к выходу.

Полуденное солнце врезалось в глаза, и я зажмурилась.

– Пожалуйста, скажи, что ты не Джер, – слепо попросила я не то у своего пленителя, не то у каждого из богов Квертинда.

Открывать глаза не хотелось, но в моём опьянённом сознании мгновенно возник Каас. Стязатель улыбался, откидывая ладонью рыжие пряди, рассказывал про полоумную Ванду Ностра и приглашал в «Фуррион». Я мученически застонала.