Мария Вельская - Личная неприятность Темного Владыки

В избу, не стесняясь, буквально вплыла, хмуря толстые, почти сросшиеся брови, сама тетка Сайнара. Её необъятные размеры в тесной комнатушке еле помещались.

– Ну шо, Айка, зелий наварила? – громыхнул голос, яростно заблестели водянистые глаза.

Синяки на спине зачесались напоминанием о грозящей расправе. Да только… что по пустому говорить? Даже если бы могла – она бы не стала приворот варить, пусть матери икается на том свете! Та сильная ведьма была. Сильная и злая, на весь мир обиженная, ничем не брезговала – какие только гости к ней не приезжали. А она – бездарность. Даже если всю себя выжмет до капли, зелья не выйдет. Но разве объяснишь это озверевшей от вседозволенности бабе?

Встала осторожно, стараясь оказаться ближе к двери.

– Нет, данэ Сайнара, не сварила, – опустила глаза, чувствуя, как скручивает от страха внутренности. Убьет, как есть убьет! – говорила ведь – не смогу я. Маменька сильной колдуньей была, а у меня силы вовсе нет.

– Девонька-ааа, – почти тихое, почти ласковое – аж мурашки по коже, – бедолажка ты, богами обиженная, – толстые руки с пудовыми кулаками качнулись, словно в сожалении. – Какого бхгура я должна тебе наказы повторять, убогая!

Кулачище проворно врезался в бок – не успела отойти, просто не подготовилась – заставляя упасть на колени, хватая ртом воздух. Как же больно-то! Рядом кто-то заверещал – и огромный чугунок прыгнул Сайнаре прямо в лоб, да только чуть не попал – но опрокинул сестру старосты наземь. Тишина – долгая, звенящая, нарушающаяся только её собственным отрывистым дыханием.

– Девка, ты как? Ай? Ая? – Тих проворно просеменил по полу, встревоженно тыкаясь носом в руку. Почему-то отчаянно защипало глаза. – Что за мерзкая баба! Что ей от тебя надо было? – низший оскалился, показывая отнюдь не ежиные зубки.

– Так это ты? – осенило. – Ты её ударил? Тих, она же меня теперь убьет! Забьет до смерти, – даже зубы от страха застучали, – никогда не простит такого унижения, а в фэйри она не верит, да и все равно ей! Я здесь была – стало быть, я и виновата! Ну зачем, зачем ты это сделал? – голос предательски сорвался.

Тихое молчание длинною в тари.

– Это ведь было не в первый раз, верно? – кажется, кто-то злится.

Она поднялась с трудом, чувствуя протяжную ноющую боль в боку – как бы ребро не переломалось. Заметалась беспомощно, не сводя глаз с лежащей навзничь тетки. Что ж делать то! Хоть в лес беги, но фэйри вряд ли солгал – наверняка, стоит уйти подальше – и сожрут уже другие твари.

Остаться? Попытаться извиниться? Знает ведь, что бесполезно, но куда тут убежишь?

– В лес уходи, – проскрипели возмущенно, – я уж и подмогу вызвал, девка, не пропадем.

– Да зачем? Зачем, Тих, все равно ж найдут, догонят, да… какую ещё подмогу?

– Такую, девка, что одним нам не справиться. А коль с тобой что случится – с меня голову снимут!

Сердце заныло – куда она ещё влипла?

– Кто? – вышло шепотом, пока она спешно кидала в котомку самые нужные и важные вещи.

– Те, кому тебя твоя мать отдала за долг, – последовал спокойный ответ, почти сбивший с ног, – но я уже понял, что тебе она ничего не рассказала, хоть и странно это. С темными фэйри не шутят, они всегда берут свое. Но это сейчас неважно, собирайся живее, что копошишься! Тебе тряпки дороже или жизнь?!

Прикусила губу, отчаянно пытаясь запихнуть в сумку те книги, что остались от матери – толстые, тяжелые, но как их тут бросишь? А тряпки – кому они нужны?

Еж убежал на улицу – смотреть дорогу, а она увлеклась, стараясь захватить все самое ценное. Поэтому и не услышала, как в проеме двери появилось двое высоких плечистых мужиков. Загорелые, крепкие, с одинаково холодными и пустыми серыми глазами и острыми носами, они напоминали речных крыс.

Мужики не стали разговаривать – один бросился поднимать лежавшую без сознания – с огромной-то шишкой на голове – тетку Саю, а другой в два шага пересек избу, оказавшись около Айаны и резко вздернул её за шкирку, как нашкодившего щенка.

– А, ведьма, мало мы тебя уму разуму научили? Видать, мягковато было, да?

– Такой штучке нужна крепкая мужская рука, – хохотнул второй, приподнимая, ворочающуюся уже тетку Сайнару, – ну-тка, мать, давай, подымайся! Эк эта дрянь тебя…

Большая жесткая рука легко задрала юбку, вызывая приступ гадливого удушья. Когда вторая разорвала верх платья, заставляя его сползти куда ниже положенного, внутри что-то дрогнуло – и занемело. Стало все равно, что здесь происходит, плевать на то, что эти двое сделают с ней все то, что уже много раз обещали, зажимая у сараюшки и на окраине. Она слишком слаба, чтобы дать отпор – мать была права. Может лучше бы тот Рыцарь не ловил её и не спасал.

Мысли текли медленно, вяло. Она понимала, что её споро связали веревкой из простыни, волоча, как сверток, в направлении огромной избы Шайских – братья жили вместе с матерью и немало этого не стеснялись. Несли быстро – да и место назначения она скоро узнала.

Кажется, её швырнули небрежно куда-то в погреб – было тихо, холодно и темно. Простынь стряхнули, оставляя в драном платье, зато руки и ноги хорошенько перетянули веревками, а потом – кинули на пол, уходя. Почти облегчение. Она одна… И никого больше…

Можно закрыть глаза и раствориться в этой тишине, представив, что ничего больше нет. Что она по-прежнему стоит в лесу на берегу реки, а напротив сияют ядовито-зеленые глаза, а её поддерживают сильные руки, делясь прохладой. Вот колыхнулись, как живые, иссине-черные волосы в косище, чуть склонилась голова, а по губам поползла тонкая усмешка.

И вдруг её морок распахнул широко раскосые глаза, подаваясь вперед.

– Девчонка? Айанэ?

Вот уже видения приходят. Может, помрет быстрее, чем за ней придут братья.

– Человечка?

Она сжала губы, резко распахнув глаза и пытаясь прийти в себя. Только разговаривать с мороком не хватало.

– Вызвала – к слову, интересно – как? И молчишь. Любопытный ход… – впились уже наяву в душу ядовитые глаза. – Так что ты…

Он не успел договорить. В задней части коморки раздался дикий грохот – и словно схлопнулась невидимая завеса. Она снова была в небольшом помещении, где по бокам тянулись полки с продуктовыми запасами, а, оба угла были и вовсе захламлены чем-то непонятным.

И вот одна из этих куч хлама вдруг зашевелилась, издав слабый стон и заставляя вздрогнуть от неожиданности.

– Чтоб вы сдохли, tae sharre, безмозглые людишки! – пожелали от всей души. – Воины ал-шаэ от вашего притона камня на камне не оставят!

Ал-шаэ? Это же… наследник императора?

Из-под горы тряпья ярко блеснули яростные золотые глаза с вертикальным зрачком. Тряпье зашевелилось, зашуршало – и оказалось накрытым чем-то длиннющим змеиным хвостом, который сейчас был довольно искусно свернут и прикован к стене, вместе с …