Дарья Фэйр - Вольные маги

– Тут везде хутора поблизости, дальше деревня. Вон, гляди, Аябэлька! Уже дым вдалеке видно. Если повезёт, выспимся в тепле.

– А я знаю, – внезапно ответила я, сама удивившись. – Мы тут были с дядьками. Правда, я не помню ничего… Но сейчас вроде узна ю места. И со Свахтой мы тут должны были проезжать, и не раз.

Я задумалась, пытаясь поймать ускользающие видения. Гор отсюда не видно ещё, а вот если дальше по тракту идти, скоро встанут на севере. В своём воображении я уже видела их ломаные вершины. Но ведь и на запад горы лежат. Если пойти туда, то рано или поздно будут видны Северные Пики, а за ними, далековато, правда – Сидиен.

Интересно, а Хартхор ещё помнит меня? Ему бы понравился Эстэриол. Да и старику Рэйдвару, которого я видела всего пару раз, наверное, было бы интересно поболтать с магическим гостем. Самый старший белый был полной противоположностью ученика – затворник до мозга костей, не вытащишь. Может, мы с Эстэриолом заглянем в Сидиен потом? Если нас ещё пустят… И я увижу своего «братика», неизменного, вопреки векам, а он удивится, как я повзрослела и похорошела. Узнает ли он меня? Узнает, я уверена. Как бы хотелось его вновь увидеть! И остальных. И Мальриса, и Зурба. Где они сейчас?

Я вспомнила, как получила последнее письмо от Мальриса. Это уже в Нэвэрете было. Он писал, что возвращается в Энэко. Говорил, что рад за меня, что я устроилась и работаю, и пообещал, что обязательно навестит, когда в следующий раз будет в Нелита. Но так и не навестил пока. Видимо, не заметил, как пролетел почти десяток лет.

Дядьки и до этого мне писали. Письма настигали меня в разных уголках страны, я любила их перечитывать в дороге. Свахта злился, но молчал. Но со временем письма становились всё реже и всё короче. Я ведь взрослела, становилась девушкой. Мне было сложно писать о каких-то сугубо женских вещах и жаловаться неудобно, а дядьки, я сейчас только понимала, чувствовали себя всё более неловко. Я не обижалась на них, да и зачем? У меня работы хватало, а они справедливо полагали, что у меня уже своя жизнь. А раз я не жалуюсь, то и зачем бередить меня воспоминаниями о путешествиях?

Зурб перестал писать мне ещё раньше Мальриса. Я аккуратно спрашивала про него у заезжих гномов в надежде, что кто-то из них его знает, но его никто не встречал. Это ведь только кажется, что гномы все одной компанией ходят, а так-то их миллионы. Но однажды мне «повезло» – один из них действительно знал Зурба. Рассмеялся мне в лицо тогда и спросил, что мне нужно от этого забулдыги? И бросил, что тот, наверное, помер где-нибудь в канаве уже давно.

Больше гном говорить со мной не стал, да и был не в настроении – торговля не задалась у него. Я плакала три ночи подряд, а на четвёртую твёрдо решила, что гном обознался. Ведь я знала своего дядюшку Зурба, он бы никогда… Никогда бы не сделал так, чтобы я три ночи подряд его оплакивала. Нет.

Вот бы встретить его ещё раз! Убедиться, что всё хорошо, или помочь чем сможем, если потребуется. Алета, может, подсобишь нам? Может, есть ещё шанс увидеть старого друга? Если есть, помоги мне, Алета!

Эстэриол сжал мою руку и улыбнулся:

– Молись. Алета милостива, и тебе милости отсыпала. Если есть шанс, я думаю, она поможет. А я помолюсь с тобой. Я бы не против пожать руку этому Зурбу.

Я улыбнулась в ответ, но опять погрустнела и спросила:

– А батюшка? Бирт. Как ты думаешь, я смогу ещё раз увидеть его?

Эст огорчённо пожал плечами:

– Этого я знать не могу. Тут уж, действительно, воля богов решит. Блуждающий лес ведь на то и блуждающий, что лишь боги знают, куда его приблудит в следующем году. Говорят, что его и не видно последние лет пять на нашем континенте. Появлялся в районе Хольгер-Мерая разок, лет семь назад, и всё. Мы эту аномалию изучали на теории божественной магии. Я и сам читал, но оно ж, как и всё божественное, малоизучаемо. Там поди пойми вообще, что и зачем? Боги сами какие-то свои дела делают, а нас в них особо не пускают. Хотя старших, может, и да. Но точно не студентов Светоча! Так что я могу лишь предполагать. Думаю, Бирт, когда тебя с рук на руки Свахте передал, вернулся в состояние духа обратно. И вряд ли он тебя помнит. Вряд ли он вообще знает, что ты у него когда-то жила… Эй, Аябэль?

Эстэриол обернулся на меня, глотающую слёзы, и подошёл, чтобы заключить в объятья.

– Эй, ну? Аябэль…

– Ты это так спокойно сказал…

– Прости, прости, любимая…

– Ничего, – шмыгнула я. – Я же знаю. Но я только сейчас поняла, что у меня только ты и есть. Знаешь? – я отодвинулась, чтобы заглянуть в светло-синие глаза. – Я вот жила-жила до этого, а внутри будто где-то сидело, что ещё чуть-чуть, и мы к батюшке поедем, и по-старому всё будет, надо подождать просто… А сейчас только поняла, что нет. И что у меня только ты один и есть! И…

Эстэриол сжал меня крепче, уже собираясь возразить, но я перебила:

– Это не плохо, милый. Совсем не плохо. Я просто взрослой себя почувствовала, глупо, да?

– Нет, почему? – улыбнулся Эст, заглянув мне в глаза. И у него покраснели, ну вот, расстроила. – Не глупо. Я вот сколько лет уже сам, и с тобой тоже, о тебе забочусь, а всё себя каким-то пацаном чувствовал. И только сейчас начинаю понимать, что я ведь мужчина, что у меня уже семья моя есть. Ты да Ниамо, пусть он и конь. И что?

– Да и всё, – хлюпнула я, тепло прижавшись к пыльному плечу щекой. – Пошли уже, а то живот бурчит.

«Прошлое в прошлом» – писал Микури-Аллория, – «если сожалеть о нём, можно упустить настоящее и лишиться будущего». Так и Эстэриол говорил иногда, когда вспоминал своё детство. Да и я старалась.

Мы обошли большую лужу и двинулись дальше. Уже через четверть часа далёкий дымный столб превратился в уютный, будто приглашающий, дым печной трубы. Хутор стоял на краю небольшого березняка, венчающего холм, окружённый простирающимися в три стороны полями. Дальше по дороге, ещё западнее, уже виднелась большая деревня. И её я помнила. Как сон, будто картинку кто показал в детстве, а она и всплыла.

Время было ещё не позднее, мы вполне могли бы дойти и до деревни, но, не сговариваясь, свернули к хутору. Чего туда-сюда ходить-то? Всё равно надо и сюда заглянуть.

А на хуторе нам обрадовались как родным. Едва ворота отворились, и девчушка, что нам открыла, узнала кто мы и откуда, тут же чуть на шею не бросилась, причитая. Оказалось, что жена хозяина рожает, и роды очень тяжёлые – продолжаются больше суток. Местная повитуха выбилась из сил, стараясь помочь, но пока не преуспела, а деревенская колдунья отлучилась неделю назад в город, да так и не вернулась. Девчонку как раз послали узнать, не возвратилась ли колдунья – вдруг боги помиловать решили да дали ей знать, как она здесь нужна? Последняя надежда была на неё! Роженица была уже совсем слаба, хозяин рвал на себе волосы и цедил ядрёный самогон, но от переживаний так и не пьянел.