Александр Верт - Молчание. На грани шепота

− А ты ведь мог победить, − очень тихо прошептал Грэстус.

− Нет, − спокойно ответил принц. – Моих сил хватало только на снятие купола.

− А резерв?

− Он не для игр, поэтому я жду ваш вопрос.

Грэстус покосился на короля, заставляя Гэримонда настороженно вытянуться. Когда же отец кивнул, принцу стало совсем не по себе. Он даже взглянул на отца, но постарался не выдавать свое негодование.

− Что такое стигматы аграафа? – спросил Грэстус.

Гэримонд покачал головой, печально улыбаясь.

− Странно слышать от вас подобный вопрос. Вы же аграаф и должны знать такие вещи.

− А если нет?

Гэримонд едва не рассмеялся, осознав, что это действительно может быть правдой и тогда все с Грэстусом становилось ясно.

− Своим вопросом вы рассказали мне больше, чем могли ответить, − прошептал он. − Что ж…

Он внезапно буквально ощутил встревоженный взгляд Ювэй, обернулся и, прошептав мысленно «прости», равнодушно посмотрел на Грэстуса.

− Что именно вы хотите услышать в моем ответе?

− Все! Как они возникают, как выглядят, что при этом чувствует аграаф и… главное, есть ли они у тебя?

− Хорошо, − мягко согласился Гэримонд. – У меня они есть, но их не много. Возникают они сами собой, без моего ведома или желания. По виду напоминают червей, живущих под кожей. Они способны менять свое местонахождение, но их ты почти не замечаешь, а если и чувствуешь − это не похоже на боль. Я все сказал?

− Почему они возникают у аграафов? – нервно спросил Грэстус, выдавая себя еще больше.

− А этого не было в вашем вопросе, − ответил Гэримонд, злорадно усмехнувшись.

«Живи в неведении, жалкая тень аграафа», − подумал он и не стал отводить взгляд, в некотором роде даже надеясь, что его мысли будут услышаны.

Не дожидаясь реакции, Гэримонд развернулся и спешно подошел к взволнованной Ювэй.

− Не бойся, − прошептал он ей и тут же метнул посох обратно Грэстусу. – Я аграаф и символ магов мне не нужен! Приятного вечера, господа и дамы. Я вынужден вас покинуть, многолюдные места дурно влияют на мой характер, а аграаф в дурном настроении подобен стихийному бедствию.

С этими словами он вышел, стараясь не глядеть на отца.

Ювей выбежала за ним следом и едва догнала в саду на пути к башне.

− Аграафишка недоделанный, − ругался принц. – Цирк устроил, да еще и отца в это втянул. Дрянь такая. Убил бы…

Ювэй осторожно коснулась его руки, а он отдернул ее, будто это прикосновение могло причинить боль.

− Не ходи за мной, − попросил принц, спеша уйти.

− Но я − твой адъютант, − крикнула Ювэй ему вслед, поражаясь тому, как быстро он может ходить, когда злится. − Я обещала защищать тебя, поддерживать во всем. Поэтому я здесь, с тобой.

Он остановился, и только тогда она снова смогла его догнать.

− Ты должна оставить меня сейчас, − попросил он, не оборачиваясь. – Так нужно.

− Что ты задумал? – встревожено спросила Ювэй.

− Тебя это не касается!

Перстень на руке принца вспыхнул ярко-зеленым светом, таким сильным, что Ювэй пришлось закрыть глаза, а потом холодные пальцы коснулись ее губ и исчезли.

Когда она снова открыла глаза, принца рядом не было, только в листве сада шуршал ветер.

− О чем вы говорили?! – грозно спросил король у Грэстуса, когда они вновь оказались в кабинете правителя. Что такое эти стигматы? Вы сказали, что по его ответу все станет ясно!

Он действительно надеялся что-то понять, но вопросов стало только больше, а вместе с ними росло и волнение так сильно, что никакие законы приличия не могли заставить держать их при себе.

− Стигматами принято считать божественную метку, как вот эта.

Грэстус показал правую ладонь, на которой виднелась иссиня-чёрная звезда с множеством неровных вершин, изрезавших всю ладонь.

− Это символ спасения, − сообщил он. − Эта метка – истинная стигмата и говорит о моей борьбе с тьмой, а стигматы аграафов, о которых спрашивал я, не истинные. Они вызваны темным началом, и чем глубже сила проникает в тело и душу, тем страшнее и больше стигматы аграафов.

− И сколько их у вас? – затаив дыхание, спросил король.

Никакой метки на руках сына он не видел, но и других следов тоже, даже не предполагал, что они могут быть, а теперь с трудом сдерживал дрожь волнения.

− У меня их нет и никогда не было, но у вашего сына они есть. Он сам это сказал, а значит сила заползла глубоко в его тело и начала его пожирать. Рано или поздно она доберется и до души.

− Значит, он обречен? – спрашивал король, будто впервые услышал, что аграафов преследует недолгая жизнь и безумие.

− Все аграафы обречены, − меланхолично ответил Грэстус и снова переместил себе бокал с вином, чтобы неспешно пробовать его, наслаждаясь нотами вкуса так, словно в этом смысл всей жизни. − Это даже не страшно, просто так было задумано.

− Как вы вообще поняли, что у него есть эти стигматы? – спросил король, вскакивая со своего места и быстро шагая к окну.

Оттуда можно было увидеть сад, освещенный огнями бального зала. Несколько пар, утомленных танцами, прогуливались по дорожкам, в лучах невысоких фонарей, только эта их беспечность сейчас злила короля. Он бы хотел видеть сына где-то там среди этих пар, беспокоиться, чтобы его не окрутила какая-нибудь ушлая девица, а не слушать дикие истории о метках и пожирающей души тьме.

− Все очень просто, − спокойно ответил Грэстус. − Я сравнил нас. Он малоподвижен, бледен, слаб, затянул себя тугим костюмом, вот я и подумал, что все дело в стигматах, а он это подтвердил. К тому же его силы оказалось куда больше, чем я предполагал. Подобной мощи от мальчишки я не ожидал. Уж простите мне такие слова, но аграаф в двадцать лет − сущий ребенок, даже если он сын короля. Гэримонд оказался куда сильнее, чем я вообще мог предполагать. Многое из того, что он сделал сегодня, удавалось мне лишь на втором столетии жизни. Защищающий купол с временным ограничением – это уровень очень могущественного мага. Перенастройка энергии противника и превращение ее в свою не каждый аграаф осваивает, а вот так с легкостью пропустил мою через свой посох и присвоил себе, будто это пустяк. Про расторгнутый договор с посохом я даже говорить боюсь. Я был уверен, что это невозможно, и не поверил бы, если бы своими глазами не увидел, как он это сделал, еще и с такой небрежностью, словно это так же просто как выбросить на дорогу башмак.

− Но ведь вы победили, − не понимал король. – Если вы победили, значит он не так уж и силен.

− Да, я победил, но на моей стороне опыт, и никакой победы я не чувствую. Мне кажется, что он просто поддался, пытаясь скрыть часть своих умений.

− Зачем ему их скрывать? – спрашивал король, оборачиваясь. – Что страшного в силе?