Мария Кейль - Первый Гончар

Я не знаю, кого из наших они взяли в плен – горы всегда были богаты на талантливых мастеров. Знаю только, что кого-то заставили отдать свои жизни на то, чтоб сделать ужасную подлость: вещи для управления разумом. Погоны их синие, да эполеты. Чем серьезней офицер, тем сильнее влияние. На всех, кроме Гончаров. Но и на нас управа есть, тем более что мы и не скрывались. Пришел ко мне офицер их, в синей своей форме и предложил: или никто никогда не узнает, что я делаю, но я должен выдавать для них определённые вещи, либо… либо никто никогда не узнает, что я и вся моя семья вообще жили на свете. Мы же в Чемгане и не прятались никогда, и найти Гончаров и их семьи – тут даже напрягаться не надо было.

Хорошо хоть, тот горный мастер, кто создал те погоны, создал их немного. Штук сто, наверное. Может и больше, сколько жизни хватило. С простым, как топорик, действием: контроль над разумом в радиусе километра. В голову вбивались всего три убеждения: Бог есть, Власть от Бога… и магии нет. И убеждения эти оставались надолго. У всех, кроме Гончаров. Поэтому мало кто знает нынче о Гончарах, а кто знает… те лучше бы не знали. Политики, военные, мафия – не та аудитория, для которой хотелось творить, но выбора нет. Пока нет.

Ян вернулся с деньгами и потекли спокойные, размеренные дни. Я восстанавливал силы.

Мне оставалось немного: обжечь нож и оживить собаку. Пес был важнее всего, что я делал когда-либо. Вопреки правилам, уже высохшую глину я еще раз окропил кровью, и поставил в печь. Понадобился не один час, для того, чтобы глина застыла, против нескольких минут для обычных материальных вещей. Но собака нужна была мне самому, и, когда я отряхнул глину, он завилял хвостом…

– Ну, защищай теперь… – пробормотал я и осел на пол.

***

Рассыпанный на атомы мир.

Несобранные кубики мироздания. И дальше, в слои пространства до его созидания. Где нет ни тишины, ни шума. Где нет ничего, но есть все. Волны. Частицы. Время? Времени нет.

Время начинает движение с каплей крови.

Тонкими, живыми искрами с кровью проникает душа и воля в волны несуществующего океана. Тонкими, красными прожилками рождается жизнь. Кости собираются в скелет, он обрастает плотью, сила рождается в сердце. Вот он я – еще не существующий, но уже живой. Пока только образ, но уже готовый защищать.

Пока только образ, но уже понимающий и видящий.

Кровь искрами окружает меня, кровь зовет, кровь дает жизнь. Слишком много жизни для простого существа.

Слишком много чужого дыхания в глине. Корка стягивает, не дает пошевелится.

… и нет больше безграничного чувства свободы.

… и нет понимания, и нет знания окружающего мира и мира проявленного

… и нет сил пошевелиться

Я скован в крепкую корку глины

… острое лезвие рассекает кожу, капли крови разбивают камень.

Тепло огня, время и воздух.

Время проснутся. Я открываю глаза.

– Ну, защищай теперь… – говорит создавший меня, и падает.

А я смотрю на мир – живым, настоящим взглядом. Кто я? Откуда я пришел? Зачем я здесь? За мгновения все, что я знал до этого, оказалось стертым. Я помню, я знал все об этом мире. Я помню… но уже не знаю.

Не знаю, но узнаю – с каждым вздохом чувствую реальный мир. Запахи, тепло, сырость. Человек на полу. Седой старик, который отдал все силы, чтоб сотворить чудо из глины. Меня.

Мой звонкий голос гулко отражается от стен и потолка, и я слышу шаги. Хорошо, моего создателя спасут. Я его спасу. И не только его.

Ведь это мое предназначение – защищать. Моя задача – найти тех, кто угрожает создателю. Моя задача – чтоб другие создатели жили.

***

Лежа в кровати, куда меня отнес Ян, я чувствовал рядом сопение: то пес дышал мне в руку. Я знал, что срок вышел, ибо я отдал больше, чем имел, и остались теперь считанные дни. Но я был рад. Никто и никогда не сможет причинить вред моей семье. И не только семье. Я справился, создал охранника, оборотня-демона, который будет верен тому, в ком есть моя кровь. И тому, кто умеет творить с помощью крови. Он защитит Гончаров, защитит наши семьи. А после моей смерти найдет всех, кто носит погоны, и …

– Пап, зачем ты зачаровал собаку? – спросил у меня Ян, зажигая свечу.

– Не знаю… – пробормотал я. Действительно, зачем? Я мог наложить те же чары на предмет, даже высвобождение демона. Так мы в свое время зачаровывали медные лампы. Сложно, одноразово, но без таких жертв.

Не знаю. Может, мне хотелось доказать, что не только проклятый бог синих умеет создавать живое из глины? А может, в этой стране, среди людей с промытыми мозгами, мне просто хотелось создать друга, пусть даже ценой собственной крови?

Я закрыл глаза. А когда открыл их, вместо маленькой собачонки на моей кровати лежал огромный черный пес. Он радостно тявкнул, когда я проснулся и позвал гулять.

Я – настоящий я, а не столетняя развалина, пошел с ним, а он привел меня к реке, и там меня ждала лодка…

Может, на другом берегу я буду счастлив?

Левский и Вааль

Мастер бабочек

Чего стоит капля твоей крови?

Чего стоит удар твоего сердца?

Чего стоит день твоей жизни?

Звучит высокопарно, согласитесь? А ведь это пыль в глаза. Возвышенные утверждения, но.... никто точно не знал, сколько дней жизни уходит на обжиг. За что-то простое можно было сказать с точностью в несколько дней: три-пять или там неделя. Если ваять что-то грандиозное, то могли уйти месяцы и годы, и там уже никто не считал дни.

И нет прямой связи между тем, сколько крови ты прольешь в глину, и тем, что ты получишь в итоге. Можно вскрыть себе вены, развести глину кровью вместо воды и остаться ни с чем. Если знать, что делать, то хватит и капли. Шуточка про удар сердца самая глупая. При погружении время не соответствует реальному и часто бывает, что мастер пропадает в экстазе творца менее чем один удар сердца. Но также может и провести час, два, три вне этой реальности. Зависит это только от стиля мастера и того, что он создает.

А жизнь у всех одинаково стоит, хоть у меня, хоть у бездомного у ворот, хоть у главы Гильдии.

Я стоял у двери Гильдии и грустно смотрел на этот высокопарный пафос. Он был выбит неизвестным мне умельцем на тяжелых дверях, созданных им же без ручек и замков. Двери охранял каменный пес – скульптура в память первого фамильяра-керамика, который помог выиграть войну много лет назад. Маленькая собачка, по легендам и байкам, могла ожить в случае угрозы Гильдии. Но за последние восемь десятков лет после освобождения Каива так и не ожила. Хотя были нападения синих по границам, был горящий Фарион. Сдается мне, это лишь дань памяти мастера, освободившего Чемган ценой жизни. Имя его забыли – то ли из-за небрежности, то ли от того, что много людей попало под управление разумом и вообще забыли про Гончаров и Магию. Так что Гильдию отстраивали с пустой площади, и умения тоже собирали по кирпичику. Снова.

Читать дальше