Диана Холмс - Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис

***

На столе перед Борис были разложены несколько исписанных листов бумаги. В центре точно переписанное пророчество Иеронима Орхе, на листках вокруг – варианты поиска.

Сбоку стопка листов с фактами из биографии пророка, Борису подумалось, что в биографии мог затесаться ключ к пророчеству. Чтобы забрать эту папку с листами, утром пришлось забежать в отдел пророчеств. Объяснять, зачем ему эта папка не понадобилось, так как его бывший начальник Курт Пильтон, как всегда сидел за столом и почти что слившись с креслом посапывал, сложив руки на огромном круглом животе, а сидящий за другим столом стажер Джон, что-то увлеченно читал, уткнувшись в журнал, да и говорить правду ему было нельзя, к беззаботному своему счастью он не был в курсе никакого ужасного апокалиптического будущего.

Оно конечно еще до того как тринадцать лет назад Курт Пильтон расшифровал это пророчество, целый отдел бюро наверное в течение нескольких лет чуть ли не верх ногами изучал биографию Орхе, ища в ней ключ к зашифрованным пророчествам. Но Борис никогда не надеялся на умы других, доверял только своему. Но сейчас он его подводил, не одаривая никакой стоящей мыслью.

Борис вздохнул, сил уже не было таращится на эти бумаги. Он собрал их все, сунул в пустую папку и подписал: «Дело И. Орхе». И вдруг кончик чернильной ручки будто прирос к последней точке. Чернила, пропитывая бумагу, стали расползаться, и вот уже половина последней «е» закрылось под черной распустившейся астрой. Борис отдернул руку. И как он раньше не вспомнил?! Орхе такая редкая, странная фамилия.

И Борис побежал в оперативный отдел, брать адрес недавно оштрафованной мисс Орхе.

Было это где-то два месяца назад. Борис, находясь в оперативном зале, услышал шум из кабинета Пита Моргана, начальника оперативного отдела, дверь была открыта настежь, и как многие сотрудники Борис подошел поближе, чтобы услышать, что же там происходит. Возле стола Моргана стояла, махая листком бумаги, высокая женщина в длинном до пят пальто и маленькой шляпке.

– Не смеете, не смеете мне запрещать! – кричала она надрываясь.

– Вы знали, что по закону нельзя гадать простакам…

– Это вышло нечаянно, – как-то неубедительно сказала она.

– Может мы бы и ограничились штрафом, но вам уже за эти годы было выписано десять актов о правонарушениях.

– Вы не имеете право запрещать заниматься мне пророческой деятельностью! – воскликнула она.

– Послушайте миссис Орхе…

– Мисс!

– Хорошо, мисс Орхе, – устало сказал Морган. – Ради ваших жалоб и криков никто не будет переписывать закон. Так что… – он указал на дверь.

Женщина застыла, вся напряженная, решая как ей быть и вдруг тихо, но четко произнесла:

– Тогда я тебе расскажу, как и когда ты умрешь. Чтобы ты каждый день мучился в ожидании смерти.

– Вон! – вскрикнул Морган нервно, вскочив со стула и указав ей на дверь. – Или засажу за решетку… надолго… навсегда!

Двое сотрудников кинулись в кабинет начальника, схватили за руки женщину, и хотя она упиралась, поволокли ее в коридор.

– Твою голову, – крикнула она, пытаясь оборачиваться, чтобы увидеть Моргана, – откусит дракон ровно через три…

Один из сотрудников пробормотал заклинание и мисс Орхе тут же сникла, плечи ее опустились, лицо стало спокойным и даже приветливым, казалось будто ей вкололи успокаивающее лекарство. Ее уже не надо было волочь, она не упиралось, а провожаемая взятая под локоток сотрудником бюро, сама направилась к выходу.

– Какой дракон? – ухмыльнулся Морган выйдя из кабинете. Он посмотрел на сотрудников: – Вы это слышали? Дракон. Кажется мы сделали благо людям, отобрав лицензию у этой шарлатанки.

И покачав головой, он зашел обратно в кабинет. Но Борис успел заметить, что кисти рук у него подрагивали. И пусть драконов и не существовало, но ведь это могло быть нечто с таким названием или прозвищем, а может, вообще существует такой сорт акулы? А ведь у начальника имелась небольшая яхточка, и что теперь? В море ему больше не выходить?

И что значит это недосказанное три? Тридцать лет? Три года? Или того хуже три дня?

Забирая адрес теперь уже безработной пророчицы, Борис убедился, что в ее досье было написано, что она праправнучка великого Иеронима Орхе. Неужели дар через поколения передался ей? Тогда его начальнику было чего бояться.

Борис сверился с адресом, боясь, что он ошибся улицей или номером. Он стоял перед двухэтажным домом, первый этаж которого занимала автомастерская. Ворота небольшого гаража были распахнуты, под светящимися огромными лампами стояла набекрень без одного колеса старая машина. Людей видно не было. Борис подошел ближе и услышал два мужских баса, доносящиеся из-за угла дома, оттуда же выплывали кольца сигаретного дыма. Борис уже хотел направиться к ним, но тут глянул наверх. Оба окна, хоть и были зановешенны плотными шторами, но в сгущающихся сумерках уже был виден просачивающийся через них не яркий, но электрический свет, будто горел торшер или бра. На второй этаж вела железная лестница, вся уставленная горшками с геранью. Судя по цветам и по шторам казалось там проживает пожилая женщина. Борис поднялся наверх, из-за двери доносились едва уловимые голоса, но когда он постучал голоса смолкли. Прошла пару минут, ему никто не спешил открывать. Тогда он постучал снова, еще настойчивей.

– Кажись Кэт завела ковалерчика, – хохотнули снизу мужской бас.

Борис глянул через перила вниз и увидел ремонтника в промасленном комбинезоне. Держа в уголке рта почти докуренную сигарету, тот сказал:

– Стучи громче, она только с пятого разу открывает, пугливая стала, как старуха.

Борис повернулся обратно к двери и снова постучал. Но пятого раза ждать не пришлось. Дверь резко распахнулась, и Борис увидел ту самую крупную, с хмурым лицом женщину, что ругалась с его начальником. И сейчас лицо ее было искаженно гневом и злостью.

– Чего вам еще надо? – резко спросила она.

– Добрый вечер, – Борис хотел подчеркнуть свою вежливость и спокойствие, чтобы это передалось и собеседнице, но ей спокойствия видимо было не достичь и бочкой валерьянки. – Вы наверное меня с кем-то спутали, я…

– С кем вас можно спутать, стервятники, гиены рвущие почти бездыханную…

– Разрешите пройти в дом, – перебил ее Борис. Он краем глаза заметил, что к первому рабочему присоединился еще один, и они снизу уставились на балкон второго этажа, будто для них разыгрывали сцену из пьесы.

– А разве вас когда останавливал мой отказ? – Катрин Орхе посторонилась, и когда Борис зашел внутрь, с грохотом захлопнула за ним дверь, да так, что в комнате, на этажерке дзинькнули фарфоровые пастушки и вазочки.

– Так вот я хотел представиться…