Оливия Штерн - Ведьма с серебряной меткой. Книга 2

– Если тебя надо согреть, то обязательно, – он подмигнул, – как я могу бросить такого замечательного цыпленка, который в состоянии отогнать взбесившегося механоида?

– Хорошо, – ответила она, – тогда я тебе открою.

– И не спускай на меня этих каменных монстров. Каждый раз, когда я на них смотрю, у меня сердце в желудок прыгает.

Дани долго стояла, обхватив себя за плечи и провожая его взглядом. С утра по городу полз туман, словно взболтанное прокисшее молоко, оседал всюду крупными размазанными в воздухе хлопьями. Сизое небо постепенно светлело, наливаясь привычным зимним жемчужно-серым цветом. И гигантская фигура Роя таяла, растворялась в тумане, чтобы и вовсе исчезнуть – как будто и не было ничего, как будто все оказалось сном.

Дани поежилась, медленно побрела обратно к дому. И отчего-то ничуть не удивилась, когда за спиной что-то клацнуло и зашелестело.

Она обернулась. Тигр стоял поперек дорожки, длинный хвост изгибался туда-сюда, совсем как у рассерженного кота. Туман оседал крошечными каплями на металлических сочленениях, создавая впечатление самого настоящего меха.

«Как странно, – подумала Дани, – он ведь может переломить меня одним ударом лапы. А мне не страшно. Я как будто точно знаю о том, что ничего дурного он мне не сделает».

– Чего тебе? – вслух спросила она, – иди к своим, к своему хозяину. Тебе не нужно здесь быть.

Тигр оскалился и как будто глухо зарычал – внутри него закрутились шестерни, издавая низкий вибрирующий звук. Страшная, явно увеличенных размеров морда приблизилась, почти касаясь лица. Дани ощутила кожей холод металла, но не сделала ни шагу назад.

Всего на миг она позволила себе прикрыть глаза. И снова наслаивалось на реальность видение – тонкая, но прочная алая паутина, связавшая ее и механоида. Дани вздохнула. Похоже, то, что раньше она делала совершенно неосознанно, наконец начало обретать внятную форму. Ту форму, которой управляет маг с Даром.

«Интересно, они в самом деле разумны, механоиды?»

– Ну, хорошо, – сказала она. Дыхание вырывалось легкими облачками пара и касалось полированного металла, – чего ты хочешь?

И прислушалась. Если лациум дарует механоидам хотя бы каплю разума, то должен быть и способ поговорить с ними.

Сперва ничего не происходило, а потом она ощутила легкое касание в области солнечного сплетения. Так, словно ее погладила мягкая кошачья лапа. Изумрудные глаза чудовища полыхнули и тут же погасли, остался лишь чистый зеленый цвет летней травы.

– Чего же ты хочешь? – повторила Дани, ежась от утренней прохлады. Стоять в легких туфельках на льду было зябко.

«Хозяйка», – невнятный шепот в ушах, распадающийся на шелест ветра в древесных кронах, на шорох волн, лижущих гальку.

«Неужто и впрямь разумны?»

И Дани подумала – вот бы узнать, а что чувствуют механоиды, находясь под властью лациума? Осознают ли происходящее? Да и вообще, отчего идут на зов менталистов?

– Ты меня понимаешь? – поинтересовалась она. И вновь прислушалась.

Ответ пришел на диво быстро, снова прикосновение мягкой кошачьей лапы и быстрое «да, хозяйка».

– Я не могу тебя здесь держать, – Дани развела руками, – но если хочешь, ты всегда можешь прийти в гости.

Чудовище село на задние лапы, склонило угловатую голову к плечу, как будто размышляя.

«Если я вернусь туда, где все, ты уже не будешь моей хозяйкой», – медленно, подбирая каждое слово, произнес механоид. Естественно, слышала его только Дани.

– А что, тебе не нравится принц Ксеон?

«Лучше, чем Маттиас, но… ты мне еще больше нравишься. Я хочу, чтобы ты была хозяйкой».

– А без хозяев ты не можешь, что ли?

«Без хозяев мы перестаем существовать».

– Хм, – она почесала подбородок, – ну хорошо. Ты ведь не ешь, так? Раз не хочешь возвращаться, то, пожалуй, я могу тебя пустить в дом. Но обещай, что будешь сидеть тихо-тихо, и на улицу не высовываться.

Чтобы впустить тигра, пришлось распахнуть обе створки дверей. Мелькнула задорная мысль о том, что на таком тигре можно было бы и покататься. Ведь покатает, даже с удовольствием! Дани тут же одернула себя – не время для развлечений. Нужно привести себя в порядок и отправляться на работу, Хельгерда ведь будет ждать.

Она указала механоиду на место рядом с пустым и холодным камином.

– Вот. Здесь ты можешь меня дожидаться. Но если тебя позовет предыдущий хозяин, тебе следует идти.

«Почему?»

– Потому что тогда он поймет, что в городе есть еще кто-то, кто имеет власть над вами. А мне бы очень не хотелось пока что попадаться на глаза принцу Ксеону. Мне вообще не хочется его видеть, после всего, что он натворил.

Тигр, тихо звякнув о каменные плиты, улегся, заняв все свободное пространство на полу.

Дани только головой покачала.

– Как мне тебя называть?

«Я не знаю».

– Ну, хорошо. Ты мальчик или девочка?

«Не знаю. Но хочу быть как ты».

– В самом деле, вряд ли у механоидов есть деление на мужчин и женщин, – пробормотала Дани, – но если ты хочешь быть девочкой, тогда я назову тебя… Розетта.

«Розетта».

Внутри металлического корпуса зарождалось нечто, весьма напоминающее урчание довольной кошки.

– Отлично, – сказала Дани, – если тебе нравится, то будешь Розеттой. Сейчас мне нужно уйти, а вернусь я вечером. Только пожалуйста, никого не растерзай до моего возвращения. А я вернусь, и мы будем сидеть вместе и разговаривать. Ну, если захочешь.

А потом любопытство взяло верх.

Ведь еще только раннее утро, вряд ли Хельгерда открывает свой магазин так рано. А если идти быстро, то она доберется до магазина ко времени.

– Послушай, Розетта, – Дани опустила ладонь на широкий лоб чудовища и легонько погладила, – если ты со мной так хорошо разговариваешь, не ответишь ли на один вопрос?

«Спрашивай, хозяйка».

– Ты очень хорошая девочка. Настоящая леди, – хитро начала Дани, – скажи, почему вы убили столько людей? Когда вошли в город?

Розета помолчала, а затем тяжело опустила голову на передние лапы.

«Это сложно объяснить, – зашелестело в сознании, – когда мы обретали себя и впервые открывали глаза, чтобы видеть этот чудесный мир, в нас жило нечто, что заставляло нас делать то, чего мы не желали. И чем дольше оно было в нас, тем больнее, тем сильнее ярость, тем больше хочется рвать все на своем пути. И это же, вложенное в нас, принуждало нас делать то, что приказывал ОН. А потом пришел истинный хозяин, и освободил нас. Боль ушла, а ярость осталась. Нужно время, чтобы и она ушла. Много времени».

– Интересно, – сказала Дани, – очень интересно. Но сейчас-то тебе уже лучше? Не хочется разрывать на части всех, кого видишь?

«Намного лучше. Намного легче».

«Жаль, что я ничего не знаю о механоидах, – подумала Дани, – как жаль, что Аламар не успел ничего рассказать. Возможно, тогда я бы поняла, что же с ними делать, чтоб всем было хорошо».