Иван Филин - Безгрешный

Толпа расступилась и замолкла в ужасе. Тем временем я продвигался к плахе, на меня мало обращали внимания, все были заняты телом палача, в который заживо сгорал. Я взошел на плаху, смело расталкивая испуганных людей. Осматривая толпу, ища там десятника. Увидев его и встретив его взгляд, я кивнул ему, но в его глазах был страх, он узнал меня. Приговоренный к казни был связан, и лежал лицом вниз.

Я повернулся в сторону судей и вельмож, тех, кто приговаривал и судил. Они заметили меня, я осмотрел на них спокойным взглядом, они не совсем понимали, что происходит. Я взял топор и выполнил приговор, не закрывая лица, как другие палачи, и не боясь никого. Люди в ужасе и панике убегали с площади, – от огня в котором сгорал палач, и нового палача, которого давно уже все знали на лицо.

Князю понравился новый палач, который своим видом наводил ужас. Я жил на окраине города. Единственный человек, с которым я общался, и кто не боялся меня – это бывший шут – карлик. Он приносил мне еду и вино. А также все слухи и новости. По сути, он был моим слугой. Когда я и карлик Ро, шли по улицам города, нас пытались не то что обходить, весть о нашей прогулке моментально разлеталась по городу, и обычно мы мало встречали случайных прохожих. Ро – карлик, теперь вспоминал все свои обиды. Он долго был шутом во дворце, но потом его выкинули из дворца, и у него началась совсем другая жизнь. С ним делали все что хотели, пользовались как куклой и много издевались, потешаясь над маленьким уродцем. Теперь его обидчиков трудно было найти. Они прятались, боясь выйти на улицу, но все равно я их казнил, вытаскивая из дома голыми руками и тащил их на плаху. Даже правитель не мог никому сказать, что его палач казнит не только по его приказу.

За эти казни Ро рассказывал мне все, правителе и его окружения.

Я был слугой демонов, слугой – который не может противиться своему хозяину, перечить ему, и слугой, который бунтовал каждый раз когда выполнял свой долг, свою обязанность, отнимал у людей их дар – жизнь. Когда я возвращался домой, меня сжигало от ненависти к самому себе, я не хотел убивать. Власть огня была в моих руках, но я не смел пользоваться ею, зная, что так будет хуже не только мне, но и остальным. Но все же я заклялся служить ему, и не мог не выполнять свой долг. Поэтому был палачом, я убивал чтобы жить, много раз обдумывая, справедливо ли это, всякий раз топя свои думы в вине. Но оно только разжигало во мне огонь, его жажду, а я сопротивлялся, превозмогая себя, свою новую сущность, убивая не многих не убивая всех, творя зло не повсюду, но терзая души других.

У меня не было выбора, либо я проявлял себя и власть огня, и становился повелителем этого мира. Но тогда весь этот мир был бы подобен аду. Либо страдал бы сам, и тогда весь ад был бы только в моей душе, ад всего мира скопился в одном месте – в моем сердце.

Так я прожил много лет, изгоняемый всеми и самим собой, каждый день борясь с собой, своей властью и своей силой, и когда я побеждал свою слабость, я понимал, что нет спасения этому миру, тогда я уходил из города и давал свободу, но не себе, а той власти, что жила во мне, власти огня. Я крушил и сжигал все, что меня окружало, не зная границ. Приходя под утро домой, я чувствовал себя спокойным и почти счастливым, как будто с моих плеч упала гора.

Люди, которых я видел, сторонились меня. Князь, который взял меня палачом, был мной доволен. Страшный палач безжалостно выполнял свою работу. Когда он шел по улице, обычно на ней никого не оказывалось. Никто не осмеливался встать на его пути. Никто не мог остановить его или заговорить с ним. Судьба других палачей была предрешена, их самих убивали из-за мести, мне это не грозило. Говорили, если палач посмотрит в ваши глаза, проклятья и беды будут преследовать вас всю жизнь. Если бы меня ненавидели и презирали, я не смог бы остановить свою власть, но меня боялись, и этот страх спасал людей, что меня окружали, от моей мести.

Много раз я хотел уйти из города, но не знал куда, не знал, как жить одному, хотя, по сути, и так был один. И однажды я ушел, не стал палачом в этот день. Просто ушел и все.

На следующий день я сжег лес, который накормил меня, и в котором я только что переночевал. И пошел дальше, увидев деревню, я испугался, но не людей, а себя. Я мог и хотел сжечь их всех, но больше всего я хотел стать их властителем, их тираном, повелевать ими. Но я отрекся от власти. Я прошел деревню стороной, мной опять овладело безумие, я сидел на земле, меня трясло и жгло ненасытным огнем ненависти. Власть огня вырывалась наружу, я пытался не выпускать ее, подавляя ее последними усилиями воли.

Мое тело свело судорогой, и я упал на землю, сжав зубы от боли.

Пролежав так, я смог усмирить свою власть, которая вырывалась вопреки моей воле. Во что бы то ни стало, я решил не двигаться.

В своем воображении я представлял себе, как деревня будет гореть, как люди, которые в ней жили, будут терять все: дома, родных близких, все то, что они ценили и чем жили. И еще я представлял себе свой смех, безудержный и громогласный, я бы смеялся сам себе, своей власти и их никчемности.

И в то же время я боролся с собой, своими желаниями, лежа в темном лесу, трясясь от неудержимого желания, только лишь одного – сжечь, уничтожить все. О, боги, как я ненавидел весь этот мир и себя. За то, что я согласился жить в нем и предал свою душу Ему, кого и сам не знал. Но с ним не в силах был бороться.

Почувствовав улучшение лишь только под утро, я немного задремал, мне приснился сон, я его помню до сих пор.

Маленький старичок сидит с кувшином вина и говорит, глядя в мое сердце:

– Ты можешь спастись, только верь, и спасешься не только ты, но и весь мир твой.

– В кого мне верить, кто спасет меня, кто сможет спасти того, кто предал себя дьяволу, кто идет по дороге зла, оставляя за собой боль и страдание?

– Смотри, – сказал старик.

Я огляделся, но ничего не увидел, и тогда посмотрел в себя и увидел себя такого, каким был, а в себе лик его, светлый и лучезарный. И понял я, что предал я его, но он со мной, и бережет меня, как сына единственного, и любит меня, как будто свят я. И понял я, что он это я, а я подобие его.

Но как сказать точнее не знаю, я знаю, кто я, чувствую себя, но как описать его неведомо, хоть мы и похожи, и одинаковы.

– Ты видишь его ясно, – сказал старик.

А потом сон исчез, растаял.

Когда я проснулся, то не сразу смог пошевелиться, а когда мне удалось встать, то понял, я стал горбуном и уродом. Это было карой за мое непослушание. Силы тьмы не отпускали меня, я был их рабом, но в то же время я сопротивлялся, находил в себе силы, чтобы сдерживаться и не выпускать силу огня. Это было самое тяжелое время моей жизни. Единственное что меня спасало – это свет, который я однажды увидел в себе, свет моего ангела хранителя. Когда мне было тяжело, я пытался рассмотреть его в себе. Не всегда это у меня получалось, но когда я видел его, ничто не могло смутить меня, я мог справиться со всеми силами ада, только лишь смотря в этот свет.