Джоан Кэтлин Роулинг - Гарри Поттер и орден феникса

– Да, небось Перси понравилось.

Рон безрадостно рассмеялся:

– Он чуть с катушек не съехал. Сказал… ну, в общем, кучу всего наговорил. Что с тех пор, как он пришел в министерство, без конца страдает из-за папиной плохой репутации, что у папы нет честолюбия и поэтому мы всегда были… ну, ты понимаешь… ну то есть, что у нас было мало денег…

– Что?! – Гарри не поверил своим ушам. Джинни зашипела, как рассерженная кошка.

– Вот-вот, – тихо подтвердил Рон. – И хуже того. Он сказал, что папа как идиот носится с Думбльдором, а Думбльдор скоро полетит вверх тормашками, и папа вместе с ним, а он, Перси, должен быть верен министерству. И если мама с папой собираются министерство предать, он позаботится, чтобы все знали, что он больше не имеет ничего общего со своей семьей. И в тот же вечер собрал вещи и ушел. Теперь живет здесь, в Лондоне.

Гарри вполголоса выругался. Ему никогда особенно не нравился Перси, но он не мог и вообразить, что тот способен наговорить такое мистеру Уизли.

– Мама страшно горюет, – продолжал Рон. – Ну, знаешь… плачет и все такое. Она ездила в Лондон, хотела с ним объясниться, но Перси захлопнул дверь у нее перед носом. Уж не знаю, что он делает, когда встречает в министерстве папу… не замечает, наверно.

– Но Перси же должен понимать, что Вольдеморт вернулся, – медленно проговорил Гарри. – Он ведь не дурак, он не думает, что родители всем рискнут просто так, без доказательств.

– Ну, понимаешь, они когда ссорились, твое имя тоже всплыло. – Рон украдкой посмотрел на Гарри. – Перси сказал, что никаких доказательств, кроме твоего слова, нет и что… ну, я не знаю… в общем, ему этого недостаточно.

– Перси верит «Оракулу», – ядовито заметила Гермиона. Все закивали.

– О чем вы? – спросил Гарри, обводя их глазами. Все смотрели на него опасливо.

– Ты что… не получал «Оракул»? – заволновалась Гермиона.

– Почему? Получал, – сказал Гарри.

– А ты его… э-э… внимательно читал? – еще тревожнее спросила Гермиона.

– Ну, не от корки до корки, – уклончиво ответил Гарри. – Если б сообщили о Вольдеморте, это же было бы на первой полосе?

От страшного имени все вздрогнули. Гермиона торопливо продолжила:

– Понимаешь, чтобы понять, надо именно что читать от корки до корки, но твое имя… ммм… упоминалось раза два в неделю.

– Но я не видел…

– Нет, конечно, если ты читал только передовицу. – Гермиона покачала головой. – Небольшие статьи. Понимаешь, они просто вставляли твое имя там и сям, как расхожую шутку какую-то.

– Что ты хочешь?..

– Хочу сказать, что это довольно грязно, – произнесла Гермиона, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Как бы в продолжение Ритиных статей.

– Но она же больше не пишет?

– Нет-нет, она держит слово… не то чтобы у нее был выбор, – удовлетворенно прибавила Гермиона. – Но она, так сказать, заложила фундамент того, что сейчас творится.

– А конкретнее? – нетерпеливо спросил Гарри.

– Помнишь, она писала, что ты без конца падаешь в обморок из-за болей в шраме и все в таком роде?

– Разумеется, – ответил Гарри, который едва ли мог вскорости забыть пасквили Риты Вритер.

– Понимаешь, они теперь пишут про тебя так, будто ты сумасшедший, который считает себя трагическим героем и вечно пытается привлечь к себе побольше внимания, – сказала Гермиона очень быстро, словно так Гарри будет полегче это выслушать. – Они то и дело вставляют в статьи разные колкости. Если появляется какая-то безумная история, они говорят: «Сказочка, достойная Гарри Поттера», а если с кем-то что-то вдруг приключается, то пишут: «Будем надеяться, у него не останется шрама, а то не успеем оглянуться, как придется и его боготворить…»

– Мне не нужно, чтобы меня боготворили… – вскипел Гарри.

– Я знаю, – испуганно перебила Гермиона. – Я знаю , Гарри. Но ты понимаешь, что они делают? Их цель – чтобы тебе никто не верил. За этим стоит Фудж, вот голову даю на отсечение. Министерство хочет, чтобы обыкновенные колдуны считали, будто ты глупый, смешной мальчик, который специально рассказывает таинственные истории, потому что ему нравится быть знаменитым и он хочет оставаться в центре внимания…

– Я не хотел… я не просил… Вольдеморт убил моих родителей! – заикаясь от гнева, выкрикнул Гарри. – Я известен из-за того, что он убил мою семью, но не смог убить меня! Кому нужна такая известность? Им не приходило в голову, что я бы с большим удовольствием…

– Гарри, мы это знаем , – серьезно сказала Джинни.

– И, разумеется, о нападении дементоров – ни слова, – продолжила Гермиона. – Им велели молчать. А ведь это сенсация, подумай, – вышедшие из-под контроля дементоры! Даже не сообщили, что ты нарушил Международный закон о секретности. Мы были уверены, что уж этого-то они не упустят, очень вписывается в образ на все готового позера. Мы думаем, сейчас они выжидают. Вот когда тебя исключат, история сразу выйдет наружу – то есть, конечно, я хочу сказать, если тебя исключат, – торопливо добавила она. – А это просто невозможно, если они хоть как-то соблюдают свои же законы. У них против тебя ничего нет.

Вот опять они вернулись к слушанию, а Гарри не хотел о нем вспоминать. Он задумался, как бы переменить тему, но был избавлен от необходимости что-то изобретать: на лестнице послышались шаги. Кто-то поднимался.

– Ой-ой.

Фред с силой дернул к себе подслуши. Раздался громкий хлопок, и близнецы испарились. Пару секунд спустя на пороге появилась миссис Уизли.

– Собрание закончилось, пойдемте ужинать. Гарри, все просто сгорают от желания тебя увидеть. Кстати, это кто набросал перед кухней навозных бомб?

– Косолапсус, – не краснея, соврала Джинни. – Он так любит с ними играть.

– А, – сказала миссис Уизли, – я подумала, может, Шкверчок, он все время что-то чудит. Так. Не забудьте, что в холле нельзя громко разговаривать. Джинни, какие у тебя грязные руки! Что ты только с ними делала? Будь добра, вымой перед ужином как следует.

Джинни скорчила рожицу и следом за матерью вышла из комнаты. Гарри остался наедине с Роном и Гермионой. Оба глядели на него с опаской, точно боялись, что теперь, когда все ушли, он опять раскричится. При виде их испуганных лиц Гарри слегка устыдился.

– Слушайте… – пробормотал он, но Рон затряс головой, а Гермиона тихо сказала:

– Мы знали, что ты рассердишься, Гарри, и мы на тебя не обижаемся, но ты пойми, мы пытались переубедить Думбльдора…

– Да, я понял, – коротко ответил Гарри.

Он стал лихорадочно искать тему, которая не затрагивала бы директора их школы, потому что при одной мысли о нем душа начинала гореть от злости.

– Кто такой Шкверчок? – спросил Гарри.

– Здешний домовый эльф, – ответил Рон. – Придурок. Никогда такого не встречал.