Дмитрий Дегтев - Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943

В 19.00 (по берлинскому времени) 22 ноября штаб Паулюса доложил в штаб группы армий «Б», что армия окружена. «Несмотря на оказанное ожесточенное сопротивление, в руках русских находятся: вся долина Царицы, железная дорога от Советского на Калач, находящийся там мост через Дон, высоты по западному берегу Дона до Голубинской, Оськинский и Крайний», – говорилось в сообщении, которое повергло в шок сначала фон Вайхса и его подчиненных, а потом и Ставку Гитлера. Тогда же был впервые поднят вопрос о возможности прорыва из котла и определено единственно возможное направление – на юго-запад. В это время сам штаб 6-й армии уже эвакуировался из Голубинской на восток – в Гумрак. Ночью подавленный Паулюс последний раз разговаривал по прямому телефону с Гитлером (линия связи, проходившая вдоль железной дороги, еще не была перерезана). Последний попытался подбодрить своего протеже, заявил, что все позиции нужно удерживать, невзирая на «угрозу окружения». Поговорили душевно, но никаких окончательных решений так и не приняли!

На следующее утро Паулюс приказал эвакуировать примыкающую к Волге часть «северного заслона», в том числе плацдарм на берегу у Акатовки и Винновки, ставший ровно три месяца назад символом успеха. 11-й армейский корпус также отходил из малой излучины Дона на юг. Это позволило быстро сократить фронт и высвободить достаточные силы для образования Западного и Юго-Западного фронта котла. В тот же день штаб 6-й армии сообщил «наверх», что обещанное снабжение по воздуху пока не прибыло из-за плохой видимости. «Однако даже при улучшении погоды достичь необходимого уровня снабжения не представляется возможным», – говорилось в докладе.

Вечером 23 ноября Паулюс в своей радиограмме потребовал у Гитлера дать ему свободу действий (фактически разрешить прорыв), сославшись на отсутствие снабжения и единодушное мнение большинства генералов. «Хотя большая часть имущества при этом будет потеряна, будут сохранены многочисленные испытанные бойцы и некоторая часть запасов, – говорилось в сообщении. – Я беру на себя полную ответственность за это сложное решение». Позицию командующего 6-й армии поддержал начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Курт Цайтцлер. Он настаивал на том, что сложившаяся обстановка не позволит деблокировать 6-ю армию наступлением извне. Цайтцлер также трезво оценил, что люфтваффе (особенно учитывая одновременно разразившийся кризис в Африке) не смогут снабжать котел по воздуху. И аргументы генерала вначале произвели впечатление на фюрера.

В возможности обеспечить снабжение 6-й армии открыто сомневался и Рихтхофен, который сразу же сказал, что в ходе летнего наступления транспортная авиация сильно истощена и в данный момент в его распоряжении есть лишь 80 самолетов, которые не в состоянии снабжать котел, особенно в условиях зимней погоды. Фибиг тоже был настроен пессимистически и восклицал: «Целая армия?! Это совершенно невозможно!» Особенно его смущала погода. В Южной России, по мнению Фибига, был крайне непредсказуемый климат. Ясная погода очень резко сменялась пасмурной, а также туманами и мокрым снегом.

Как показала история, наиболее дальновидным оказался командующий 51-м армейским корпусом генерал Зайдлиц, который 23 ноября составил собственный меморандум о потребностях снабжения. Согласно ему, только для одной дивизии требовалось как минимум 400 тонн боеприпасов (при низкой боевой активности) и 800 тонн (при высокой). При этом в войсках имелись лишь скудные запасы горючего, в то время как минимально требовалось ежедневно 10 кубометров бензина на каждую дивизию. Имевшиеся в 51-м АК запасы продовольствия насчитывали только 7 полных суточных норм сухих пайков, 4 полные суточные нормы хлеба и 3,5 полной суточной нормы муки. Суммировав эти расчеты, Зайдлип пришел к выводу, что лишь для снабжения его корпуса потребуется как минимум 295 Ju-52 в день (590 тонн грузов). А при боях высокой интенсивности в котел ежедневно должно прибывать не менее 1000 транспортных самолетов, включая 495 «Юнкерсов» для 51-го армейского корпуса. И надо сказать, что эти цифры в целом оказались близки к реальности.

«Откуда взять необходимое для снабжения армии количество «Юнкерсов», неизвестно, – писал Зайдлиц. – Для этого, наверное, нужно собрать вообще все имеющиеся машины из Европы и Северной Африки. Расход топлива для доставки грузов на такое расстояние будет настолько высоким, что может оказать влияние на стратегические планы и ход всей войны. Даже если будут прилетать ежедневно 500, а не запланированные 130 машин, они все равно не смогут доставить больше 1000 тонн грузов. Этого недостаточно для обеспечения армии в 200 000 человек, ведущей активные боевые действия. Так же как и в отношении топлива и боеприпасов, будет закрываться лишь малая доля потребностей в продовольствии для людей. Все лошади в ближайшие дни падут. Тактическая подвижность войск при этом снизится, их самостоятельное снабжение усложнится, а потребность в горючем, наоборот, вырастет».

Кроме того, Зайдлиц предостерегал от прямых аналогий с успешным снабжением и последующим деблокированием Демянского котла, на который в тот момент ссылались многие «оптимисты». Местность на Валдайской возвышенности благоприятствовала обороне и создавала проблемы наступающим, удаление от фронта было небольшим, а потребности в снабжении существенно ниже. Но даже там для деблокирования потребовалось несколько недель изнурительных боев. Теперь же немцы оборонялись в голой степи, до ближайших позиций на Чире было 75 км, а потребности окруженной группировки явно превышали возможности авиации.

Главным оптимистом в итоге оказался начальник Генерального штаба люфтваффе генерал-оберст Ханс Гшоннек. Тот заверил фюрера, что авиация в состоянии осуществлять поставки окруженным войскам в достаточном количестве. Надо отметить, что рейхсмаршал Геринг в тот момент был вообще не в курсе обстановки. Он председательствовал на Конференции по нефти в своем имении Каринхалле. Только после этого Герингу сообщили о предварительно принятом решении. Тот не стал глубоко раздумывать и заниматься подсчетом сложных статистических данных (позднее выяснилось, что Ешоннек был не силен в математике и допустил грубейшие ошибки). Вместо этого главнокомандующий люфтваффе, как и почти все остальные люди, участвовавшие в выработке решения, предположил, что окружение будет «временным», и поддержал Ешоннека. Он заверил фюрера, что люфтваффе сделают все возможное для удовлетворения потребностей 6-й армии. Сам Гитлер эмоционально с самого начала склонялся к тому, чтобы объявить Сталинград «крепостью» (Vestung). Ему жалко было отдавать Советам эти руины, за которые было пролито столько немецкой крови. И что самое важное, об их захвате он уже хвастливо объявил на весь мир.