Максим Оськин - Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Что касается боевых действий, то Северному фронту ставилась задача «прикрытия путей к Петрограду из Восточной Пруссии и со стороны Балтийского моря». А именно: 1) прочно удерживать в своих руках Средне-Неманский район, имея в виду крайне важное значение сохранения этого района не только для армий Западного фронта, но и для общего нашего стратегического положения к северу от Полесья; 2) прикрывать пути, ведущие по правому берегу Немана и в Виленский район и к участку железной дороги Вильно — Двинск; 3) удерживать течение реки Двина от Двинска до Риги включительно. Если вспомнить, что в августе 1915 г. Великое отступление достигло своего пика (русские откатывались из Польши, теряя крепости Передового театра и 200 тыс. пленными), то понятно, что на генерала Рузского возлагались нелегкие обязанности: Северный фронт в составе двух (впоследствии трех) армий (5-я армия П.А. Плеве, 12-я армия В.Н. Горбатовского) прикрывал Петроградское направление.

В этот момент произошла смена состава Ставки. Начальником штаба Верховного главнокомандующего при великом князе Николае Николаевиче предполагался ген. М.В. Алексеев, в то время как должность главнокомандующего армиями Западного фронта принимал командарм–4 ген. А.Е. Эверт. О назначениях августа (Рузский — главкосев, Алексеев — наштаверх, Эверт — главкозап) военный министр

А.А. Поливанов писал: «Назначения эти, объявленные для всеобщего сведения в газетах, были встречены в Государственной думе и в обществе с чувством большого удовлетворения. Говорили, что наконец-то энергичный великий князь, Главнокомандующий, будет иметь около себя умудренного большим военным опытом советника в лице ген. Алексеева. И что возложением на победоносного полководца ген. Рузского защиты Северного фронта можно считать столицу и военную базу Петрограда вне опасности». А.М. Зайончковский в примечании к этой фразе отметил: «Победоносным талантам Рузского верило далеко не большинство общества, а тем более военного» {60} 60 Поливанов А.А. Мемуары. М.. 1924. Т. 1. С. 218. . Тем не менее связи Поливанова и Рузского видны уже только по этой фразе.

Однако 21 августа в Ставку прибыл император Николай II и сделал следующий ход — объявил о своем твердом решении принять Верховное главнокомандование. Генералитету ничего не оставалось, как подчиниться монаршьей воле. Впрочем, смене подлежал только великий князь Николай Николаевич. Все генералы остались на своих постах. В это же время, воспользовавшись сумятицей в русских штабах и кадровыми перестановками, германцы предприняли очередное наступление на Восточном фронте — Виленско-Свенцянскую операцию. 26 августа германская 10-я армия ген. Г. фон Эйхгорна бросилась вперед, имея целью окружение и уничтожение 10-й русской армии Е.А. Радкевича. Противостоявшая немцам 10-я русская армия имела в своем составе всего 110 тыс. человек. Соседи — 5-я армия П.А. Плеве (55 000 чел.) 1-я армия А.И. Литвинова (107 000 чел.) и 2-я армия В.В. Смирнова (54 000 чел.).

Удар противника был нанесен встык между 5-й армией Северного фронта и 10-й армией Западного фронта, после чего, разбросав русские заслоны в стороны, немцы стали загибать свой южный фланг, окружая 10-ю русскую армию. На острие атаки шла германская конница — 6 кавалерийских дивизий численностью в 12 тыс. сабель. Следовательно, Гинденбург и Людендорф учли, что в момент кадровой перетряски у русских можно будет пользоваться трениями между русскими штабами различных фронтов.

Так и вышло. В ходе боев 28–30 августа 5-я армия была оттеснена к Западной Двине, а 10-я армия — к реке Вилия. Образовавшийся между русскими фронтами провал оказался оголен, что позволило противнику наступать на Молодечно и далее — к Вильно и Минску. В противодействие неприятелю уже на второй день германского прорыва М.В. Алексеев распорядился образовать на Западном фронте новую группу корпусов в районе Ошмяны — Лида, перебросив туда управление и штаб 2-й армии. Таким образом, смысл новой перегруппировки заключался не в том, чтобы дать 10-й армии резервы, а чтобы развернуть на угрожаемом направлении новую армию; в данном случае — новую 2-ю армию, и остановить врага.

Вопиющий сепаратизм генерала Рузского проявился и на этот раз. Все получаемые Северным фронтом резервы Рузский отправлял не в 5-ю армию, которая могла фланговым наступлением облегчить положение войск командарма–10, а к побережью Балтийского моря, в 12-ю армию, чтобы установить единый позиционный фронт на своем Северном фронте. Поэтому 5-я армия, изначально занимавшая выгодное положение в отношении контрудара по зарвавшемуся неприятелю, была обречена на оборону, вследствие недостатка сил, и, следовательно, на пассивную роль в операции. Также непонятно, почему Алексеев не переподчинил 5-ю армию главнокомандованию Западного фронта (новый главкозап — бывший командарм–4 А.Е. Эверт), хотя бы на время ликвидации прорыва неприятеля.

1 сентября немцы ворвались в Молодечно, от которого по прямой до Минска оставалось лишь 60 верст. 3 сентября пал Вильно. В этот момент разрыв фронта прикрывался 2-м армейским корпусом ген.

В.Е. Флуга и перебрасываемыми конными частями, которые в своей совокупности образовали кавалерийский корпус ген. В.А. Орановского. На первом этапе оборонительной операции Орановский был подчинен штабу Северного фронта, но когда в Ставке осознали, что Рузский намеревается не атаковать, а лишь пассивно обороняться, конницу передали в ведение штаба Западного фронта, где главкозап Эверт получил задачу контрнаступления.

9 сентября 2-я армия ген. В.В. Смирнова при поддержке сводных кавалерийских корпусов, наступавших на стыке 2-й и 5-й армий, и объединенных под руководством генерала Орановского, перешла в общее контрнаступление. Это спасло 10-ю русскую армию от готовившегося «котла». Теперь немецкие ударные группировки стали отходить назад, западнее, чтобы, уже в свою очередь, не быть окруженными и уничтоженными. Так как на северном фланге наступающей русской группы не хватало сил, Алексеев предписал Рузскому поддержать наступление атаками 5-й армии с двинского плацдарма.

Однако Алексеев, что называется, «не на того напал». Невзирая на отход немцев, генерал Рузский отказался от атак, одновременно завалив Ставку просьбами о подкреплениях. Казалось бы, что резервы должны идти, прежде всего, в те группировки, что ведут наступление. Но Рузский и его бессменный начальник штаба Бонч-Бруевич полагали иначе. Советский исследователь пишет: «13 сентября командующий северным фронтом Рузский пишет жалобу начальнику штаба главнокомандующего на командующего западным фронтом Эверта… Рузский жаловался: “Видно, что в Северный фронт по-прежнему направляются корпуса, состоящие преимущественно из частей, проявивших недостаточную стойкость в текущую войну, и притом с таким опозданием против требований современной обстановки, что нельзя даже сделать никаких предположений, удастся ли направляемым корпусам прибыть в предназначенные им районы сосредоточения, так как эти районы находятся под ударами германцев… Прошу указаний ген. Эверту о необходимости совместных действий фланговых частей 10-й армии с теми частями 5-й армии, которым ген. Плеве будет поставлена задача для действий в районе Новосвенцяны”. В нашу задачу не входит разбор персональной склоки между двумя главнокомандующими, но считаем долгом заметить прежде всего предвзятость командующего северным фронтом в отношении выделяемых войск» {61} 61 Евсеев Н. Свенцянский прорыв (1915 г.). М.. 1936. С. 23–24. .