Максим Оськин - Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Главным же «козырем» А.Н. Куропаткина, в какой-то степени (по крайней мере в глазах войск) оправдывавшим неудачи, являлось его формальное подчинение наместнику. Хотя командующий Маньчжурской армией фактически руководил войсками без указаний штаба адмирала Алексеева, но ссылаться на его вмешательство всегда было возможно. В октябре 1904 г. Алексеев отправился в Россию, а пост номинального главнокомандующего был упразднен. В связи с разрастанием числа войск, которые все прибывали и прибывали на Дальний Восток, Маньчжурская армия была разделена на две. А.Н. Куропаткин, получив статус главнокомандующего, продолжал непосредственно возглавлять 1-ю Маньчжурскую армию. Во главе 2-й Маньчжурской армии, еще только формировавшейся, был поставлен ген. О.К. Гриппенберг, до того командовавший Виленским военным округом.

Таким образом, с начала 1905 г. генерал Куропаткин уже не мог ни на что пожаловаться. В силах и средствах он не уступал врагу. Алексеева уже не было, и никто не стеснял его действий. Наступило единоначалие. А итог — новые поражения под Сандепу и Мукденом, оказавшиеся тяжелее предыдущих. Оказалось, что ссылки на какие-то объективные провалы в управлении войсками несостоятельны. Первым виновником поражений выступал сам генерал Куропаткин. Чем дальше, тем больше его популярность падала не только в России, но и в войсках: «Разочарование было особенно сильно потому, что до тех пор вся Россия верила в Куропаткина как в главного сподвижника легендарного “белого генерала”. Русская же армия сверх того видела в нем своего человека, вышедшего из трудовой армейской среды, сделавшего карьеру под пулями, а не в петербургской канцелярии или дворцовой прихожей» {137} 137 Мартынов Е.И. Политика и стратегия. М.. 2003. С. 59. .

В отношении способа ведения боя надо сказать, что А.Н. Куропаткин имел такую особенность стиля управления, как образование сборных импровизированных штабов. Например, во время обхода Мукдена с правого фланга 3-й японской армией для противодействия Куропаткин сформировал сводный отряд генерала Лауница. В этот отряд вошли 51 батальон, 21,5 сотни, 132 орудия, принадлежавшие составу различных 3 армий, 11 корпусов, 16 дивизий и 43 полков. В итоге «штабу отряда приходилось сноситься с таким количеством частей, что это было физически невозможно. Части не были спаяны воедино совместной подготовкой, службой; начальники не знали своих подчиненных, подчиненные — своих начальников. Начальник отряда не знал боевой характеристики своих случайных подчиненных, чтобы распределять между ними задачи, соответственно их качествам. Чужие друг другу части не чувствовали потребности стремиться к взаимной выручке и жертвовать частными интересами во имя общей цели» {138} 138 Михеев С. Военно-исторические примеры к прикладной части тактики. М.. 1921. С. 32. .

Пагубная «отрядность» не будет изжита и впоследствии. Еще в начале 1916 г., по истечении полутора лет Первой мировой войны, не только А.Н. Куропаткин, но и его верный сподвижник и ученик А.Е. Эверт не будут стесняться создавать сводные отряды, предназначавшиеся для решительной атаки. Дело дойдет до того, что Ставке придется официально запрещать создавать импровизированные отряды. Спрашивается: почему же не был осмыслен опыт Русско-японской войны, где негатив таких отрядов уже проявил себя в полной мере? Это явление стало одной из существенных причин потери управления: все командиры командовали сводными частями и часто разыскивали вверенные им войска, вместо того, чтобы командовать своими сражавшимися подразделениями. В ходе отступления управление еще более усугублялось, так как части вдобавок еще и перемешивались в кашу. Например, ген. Л. Соболев сообщал военному министру, что «за все время войны я одни сутки, и то не полные, имел в своих руках корпус в полном составе».

Штаб главнокомандующего стремился контролировать все войска без исключения, устанавливая мелочную опеку над каждым соединением. Прежде всего, каждый генерал должен был постоянно отсылать командующему телеграммы о своем положении, а тот своеобразно отвечал помощью, раздергивая резервы, которых, например, под Мукденом и так фактически не было. Перетасовка же войск только ухудшала положение, так как оставляла без резервов сначала командиров корпусов, а потом и самого главкома. Во-вторых, устанавливая такой контроль, Куропаткин старался проверять и перепроверять информацию посредством получения ее из нескольких источников. Причина тому — недоверие к высшим генералам и неверие в их силы и возможности. Один из таких начальников, командир кавалерийского отряда, вспоминал: «Во многом здесь надо считаться с обычаем, принятым у нас, когда командующий сносился непосредственно с младшими начальниками, помимо старших». В итоге создавалось двойное и тройное соподчинение как «результат вмешательства командующего армией в такие мелочи, как распределение и указание батальонов, рот и сотен…» {139} 139 Ренненкампф П.К. Мукденское сражение. СПб.. 1908. С. 129. Жаль, что некому было контролировать деятельность самого Куропаткина. Ведь в ходе того или иного сражения многие начальники стремились продолжить бой, в том числе и наступательными действиями. Наиболее ярко это проявилось под Ляояном, когда войска еще верили в своего командующего, а моральный дух людей находился на недосягаемой для той войны высоте. Однако же генерал Куропаткин отступал от рубежа к рубежу. Постоянные приказы на отход, в том числе и после успешных боев, наряду с вмешательством А.Н. Куропаткина в распоряжения генералитета привели к пассивности командиров, а значит, и всей армии. Зато после войны Куропаткин пытался оправдаться ссылками на недостаток инициативы у своих подчиненных.

После отставки адмирала Е.И. Алексеева было решено разделить Маньчжурскую армию на три армии. А.Н. Куропаткин занял должность главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами, действующими против Японии на Дальнем Востоке, а пост командарма–1 принял ген. Н.П. Линевич — ветеран войны против Китая в 1900 г. Эта реорганизация побудила военное ведомство выслать на Дальний Восток массу офицеров Генерального штаба всех уровней. В итоге на театр военных действий прибыли все те офицеры, что станут главнокомандующими фронтами в период Первой мировой войны. В составе 5-й стрелковой бригады на фронт прибывает будущий главнокомандующий Кавказским фронтом, а ныне командир 18-го стрелкового полка Н.Н. Юденич. Начальником штаба 2-й Маньчжурской армии становится начальник штаба Виленского военного округа Н.В. Рузский. Должность генерал-квартирмейстера 3-й Маньчжурской армии занял заслуженный ординарный профессор Николаевской академии Генерального штаба М.В. Алексеев. Наконец, генерал-квартирмейстером полевого штаба главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами, действующими против Японии на Дальнем Востоке (то есть самого А.Н. Куропаткина) стал начальник штаба 5-го армейского корпуса А.Е. Эверт. Из будущих главкомов 1916 г. лишь ген. А.А. Брусилов не участвовал в Русско-японской войне, занимая в это время должность начальника Офицерской кавалерийской школы.