Максим Оськин - Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

23 декабря 1904 г. после многомесячной геройской обороны пал Порт-Артур. Это означало, что в ближайшем времени против русских Маньчжурских армий будет переброшена 3-я японская армия М. Ноги, осаждавшая русскую крепость-порт. Желая воспользоваться пока еще существующим перевесом в силах, А.Н. Куропаткин предпринимает попытку наступления, получившего наименование сражения под Сандепу. В ходе боев 12–16 января русские атаки были успешно японцами отражены. Немалую роль в неуспехе опять сыграли распоряжения главнокомандующего. Что касается сражения под Сандепу, то советский исследователь пишет: «Особенно замечательны три распоряжения главнокомандующего: 1) запрещение 2-й армии переходить линию Хегоутай — Датай — Ханьмантай — Саньцяцза; 2) оповещение всех офицеров, что предстоит не общая атака неприятеля, а лишь овладение его передовыми позициями; 3) запрещение командующему 2-й армией пользоваться его же собственным резервом: Сводно-Стрелковым и 10-м армейским корпусами» {140} 140 Скопин В. Ночное сражение в исторических примерах. Л.. 1924. С. 106. . Иными словами, атаковала врага одна только 2-я армия Гриппенберга. Вмешательство главкома не позволило Гриппенбергу ввести в бой резервы в тот момент, когда наметился перелом в бою за Сандепу. Также 16 января, когда укрепленная деревня Сандепу была уже охвачена русскими частями, Куропаткин приказал отступать. Командарм–1 ген. Н.П. Линевич 3 февраля записывал в своем дневнике: «Очень удрученным я нашел Куропаткина. Он исхудал, поседел, осунулся, и хотя еще не теряет энергии… Он как-то сжался в себе, утратил распорядительность…» {141} 141 Русско-японская война. Из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л.. 1925. С. 72.

Отсутствие успеха, деморализация войск и штабов, порочность управления войсками — все это способствовало росту взаимного недоверия в среде высшего генералитета. Не доверяя своим же ближайшим помощникам на постах начальников корпусов и командующих армиями, главнокомандующий создал такую систему отчетности, при которой штаб А.Н. Куропаткина в обязательном порядке получал ту же самую входящую информацию, что получали более низшие начальники от своих подчиненных. Не только в ходе боев, но и в периоды затишья Куропаткин отдавал войска приказания через головы командармов. В то же время штабисты, делая донесение командарму, в обязательном порядке должны были отправлять копию и Куропаткину. Выходило, что штабы и войска порой выполняли противоположные приказания и распоряжения. Еще хуже становилось, когда часть штабных работников, видя бессилие командармов и комкоров, предпочитала иметь дело с главнокомандующим, который, разумеется, чем больше погрязал в текущих малозначительных деталях, тем больше терял управление и реальный контроль над ситуацией.

Большие потери в людях и технических средствах ведения боя привели к постоянному фактору перестраховки в деятельности главнокомандующего. Так, под Мукденом, как известно, тяжелые орудия были еще до боя (19 февраля) сняты со своих позиций и отправлены в Телин. Причина тому проста — боязнь потерять орудия, так как это считалось позором, а гибель пехоты без артиллерийской поддержки — геройской доблестью. Вышло, что пехотные соединения отбивали атаки противника, поддерживаемого артиллерийскими ударами.

Бесспорно, что причины поражения Российской империи в Русско-японской войне лежат гораздо глубже, чем деятельность одного человека, пусть и главнокомандующего. Исследователи говорят, что японское командование было получше русского, но не принципиально. Как представляется, находись во главе русской армии хороший полководец, по примеру М.Д. Скобелева, и война закончилась бы совсем иначе, хотя объективно русская военная машина находилась тогда в застое, в то время как японская — вырастала на глазах. А.Н. Куропаткин же не только не исправил многочисленный негатив русской системы, но и усугубил его своим командованием. Поэтому в какой-то степени верно мнение барона Теттау: «Поворот счастья войны возможен был бы лишь тогда, если бы причинами понесенных поражений ген. Куропаткин признал свои собственные ошибочные меры, свою собственную злосчастную отступательную стратегию, и решился бы вследствие этого положить конец отступлениям, стремясь всеми силами вырвать инициативу из рук противника… Но такого самосознания у ген. Куропаткина не было, и точно так же русский полководец не хотел признавать, что его постоянные отступления подрывают нравственные силы армии» {142} 142 Теттау фон. Куропаткин и его помощники. СПб.. 1913. Ч. 1. С. 371. .

Единственное, что удалось сделать русскому командованию, так это сохранить войска, постоянно наращивать армию, и к моменту заключения мира иметь армию, почти вдвое превышавшую японцев по численности. После войны, пытаясь оправдаться, Куропаткин утверждал, что японцы не разбили Россию на суше, так как в борьбе в Маньчжурии приняла участие лишь треть русских вооруженных сил. Но ведь и при этом русские войска почти вдвое превосходили японцев по количеству сил. Сколько же войск хотел бы видеть под своим началом ген. А.Н. Куропаткин, чтобы дать родине победу? Зачем же постоянно ссылаться на моральный фактор, если известно, что победоносный ход войны уже сам по себе дает войскам высочайший моральный подъем. И если заключение о том, что в моральном отношении Россия не была готова к войне против Японии, то почему же командующий не смог обеспечить тот единственно возможный для локального и далекого от жизненных интересов нации конфликта духовный подъем, что могли дать победы?

В ходе 2-недельного Мукденского сражения 12–24 февраля 1905 г. русская армия потерпела поражение. При этом это было не поражение по типу предыдущих, когда русские оставляли свои позиции по приказу свыше. Теперь оно обратилось в разгром, близкий к катастрофе. Русские потеряли 90 тыс. чел., в том числе более 30 тыс. пленных. Потери японцев — 70 тыс. Японцы не преследовали, что позволило отступавшим русским отойти без еще больших жертв. Если 1-я Маньчжурская армия отошла, как и раньше, в полном порядке, то 2-я и 3-я армия чуть ли не бежали. Преследуй японцы — и эти две русские армии погибли бы практически полностью. За эти несколько дней Мукденской операции А.Н. Куропаткин совершенно поседел.

Только теперь даже в инертном Санкт-Петербурге стало ясно, что такой полководец, как Куропаткин, не годится. После проигранной Мукденской оборонительной операции император Николай II собрал совещание старейших генералов, на котором присутствовали Драгомиров, Гродеков, Комаров и Рооп. Был поставлен вопрос о смене Куропаткина и назначении нового главнокомандующего. Были выдвинуты две кандидатуры — великого князя Николая Николаевича и командарма–1 ген. Н.П. Линевича. После обсуждения было решено вверить командование Линевичу. В свою очередь, Куропаткин умолял царя оставить его в действующей армии, так как бывший главком вполне обоснованно считал себя не хуже собственных командармов. В результате А.Н. Куропаткин и Н.П. Линевич поменялись местами — Куропаткин перешел на должность командующего 1-й Маньчжурской армией. В случае же, если бы пост главнокомандующего занимал великий князь Николай Николаевич, генерал Куропаткин предполагался на пост его начальника штаба.