Коллектив авторов - Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис

С багажом таких прогнозов, планов и возможностей русское внешнеполитическое ведомство и командование вооруженными силами встретили общеевропейский кризис лета 1914 г., а затем и начало мировой войны.

28 июня 1914 г. в боснийской столице 20-летний боснийский серб (и австрийский подданный) Г. Принцип смертельно ранил наследника австро-венгерского престола и его жену. По меркам того времени, констатирует современный британский историк, само по себе это событие еще не могло привести к мировому кризису {258} 258 Landhorne, Richard. The Collapse of the Concert of Europe. P. 109. . Доказать причастность официального Белграда к этому убийству Вена так и не смогла. Тем не менее правительство Австро-Венгрии решило использовать двойное покушение в Сараево как повод для расправы с суверенным Сербским королевством. Еще за месяц до этого в беседе с австрийским послом в Турции маркизом И. фон Паллавичини император Франц-Иосиф заявил о неизбежности общеевропейской войны, которая «одна только может» решить балканский вопрос {259} 259 Morgenthau H. Ambassador Morgenthau's Story. New York, 1918. P. 87–88. . [29] Несмотря на это, в историографии утвердилось мнение, что в 1914 г. официальная Вена была ориентирована лишь на «превентивную» войну на Балканах (дабы «растоптать угрозу возникновения Великой Сербии»), но не на европейский, ни тем более мировой вооруженный конфликт. (См.: Fay, Sidney Bradshaw. The Origins of the World War. New York, 1929. P. 43; Strachan H. The Outbreak of the First World War. P. VII; Bridge F. R. From Sadowa to Sarajevo. P. 368–375; Stevenson D. The First World War. P. 16–17.) «В правящих кругах Габсбургской империи, — пишут В.Н. Виноградов и Т.М. Исламов, — имелась влиятельная и сильная группа государственных и военных деятелей, которая сознательно вела дело к войне, но не мировой или европейской, а локальной, против Сербии. В крайнем случае и региональной, против России, но ни в коем случае не против Запада, с которым Австро-Венгрии делить было нечего» // Виноградов В. Н., Исламов Т.М. Сараевское убийство и австро-сербский конфликт. С. 105. Сербия как «центр панславянской политики», писал австрийский монарх в начале июля Вильгельму II, должна быть «уничтожена как политический фактор на Балканах» {260} 260 Цит. по: Bridge F. R. From Sadowa to Sarajevo. P. 369. . Кайзер, не менее Вены желавший решительно изменить соотношение сил на юго-востоке Европы в пользу Тройственного союза, в ответ отметил, что произошедшей трагедией создан «благоприятный случай», которого «жалко было бы упустить», и заверил, что в возможной грядущей войне с Россией «Германия с обычной союзнической верностью станет на вашу сторону» {261} 261 Цит. по: Сазонов С.Д. Воспоминания. С. 186–187; Деникин А.И. В преддверии мировой войны //Деникин А.И. Путь русского офицера. Статьи и очерки на исторические и геополитические темы. М., 2006. С. 275. . Высокий градус конфронтации с Антантой заставлял центральные державы задуматься о международных последствиях намеченной силовой акции. Учитывая недавнее поведение стран Согласия в связи с миссией Лимана, в Берлине и Вене ожидали резкой реакции со стороны России, в меньшей степени — Франции, но не Великобритании.

В «сербской» части их расчет оказался верным — в Лондоне весть о сараевском убийстве не вызвала особых тревог. В начале июля 1914 г. сэр Николсон писал британскому послу в Вене, что, не считая албанской проблемы, у Великобритании в настоящий момент «более нет срочных и острых вопросов в Европе» {262} 262 Цит. по: Steiner Z. The Foreign Office. P. 155. . В своих мемуарах британский посол в России признает, что его страна никогда не объявила бы безусловную солидарность с Францией и Россией, вплоть до поддержки их оружием, из-за государства, «которое никоим образом не затрагивает британских интересов», как Сербия {263} 263 Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. С. 121. . Германский посол в Лондоне князь Лихновски до последнего момента был уверен, что Англия, озабоченная обострением ситуации в Ирландии, сохранит в европейском конфликте нейтралитет. По сути, на разнице поведения Петербурга, Парижа и Лондона и строились надежды Тройственного союза ограничиться локальным или как максимум региональным конфликтом. Более того, в немецких столицах надеялись, что западные союзники России удержат ее от «неосмотрительных» действий на мировой арене, а угроза новой революции и неготовность к войне охладят пыл и самого Петербурга. Если бы английское правительство «ясно и определенно заявило о своем твердом намерении вступить в войну на стороне России и Франции», утверждали задним числом хорошо информированные русские современники, это «умиротворило бы самых воинственных берлинских юнкеров» {264} 264 Александр Михайлович, великий князь. Книга воспоминаний. Париж, 1933. С. 256; Сазонов С.Д. Воспоминания. С. 217–218,220. . Увы, в нужное время ничего подобного сознательно сделано не было, и курс на «полуумиротворение» Германии, которому следовал сэр Эдуард Грей, констатирует современный британский исследователь, «лишь убедил Берлин, что Лондон останется в стороне от европейского конфликта, сделал международные отношения еще менее определенными и воодушевил немцев на рискованные шаги» {265} 265 Lieven Dominic С.В. Russia and the Origins of the First World War. London and Basingstoke, 1983. P. 4. . Попытку совместно умиротворить Вену дипломатическими средствами, предложенную Россией, Британия также отклонила {266} 266 Steiner Z. The Foreign Office. P. 156. Подробнее о позиции британского кабинета в конце июля 1914 г. см.: Williamson Samuel R., Jr. The Politics of Grand Strategy. Britain and France Prepare for War, 1904–1914. London, 1990. P. 344–351. . В общем, пресловутая «свобода рук» Лондона на международной арене в решающий момент обернулась временным параличом британской европейской политики в ущерб интересам всей Антанты.

Кайзер, в воскресенье 5 июля в Потсдаме, за обедом пожелав австрийскому послу, чтобы его страна начала как можно скорее и решительнее действовать против Сербии, затем провел секретное совещание с имперской военно-политической и финансово-промышленной верхушкой и получил ее заверения в полной и всесторонней готовности самой Германии к войне. Только банкиры запросили двухнедельную отсрочку для завершения операций с ценными бумагами за рубежом [30] Об этом совещании американский посол в Стамбуле Г. Моргентау узнал непосредственно от его участника, своего немецкого коллеги барона фон Вангенхайма сразу после возвращения последнего в Турцию. Откровения немецкого дипломата не оставили у Моргентау сомнений в подлинном виновнике мировой бойни. «Синие, красные и желтые книги, наводнившие Европу вскоре после начала войны, как и сотни документов, изданные немецкой пропагандой в стремлении доказать невиновность Германии, никогда не производили на меня ни малейшего впечатления, — вспоминал американский посол. — Ибо мои заключения об ответственности [за развязывание войны] основаны не на подозрениях, не на вере или на изучении косвенных данных. Мне нет нужды спорить. Я просто знаю. Заговор, который привел к этой величайшей трагедии человечества, был выношен кайзером и его имперской шайкой на конференции в Потсдаме 5 июля 1914 г… Стоит ли в таком случае тратить время и далее обсуждать этот вопрос?» (Morgenthau H. Ambassador Morgenthau's Story. P. 85–86). «Разноцветные» книги, на которые указывает Моргентау, — это сборники предвоенных дипломатических документов, наспех подготовленные, опубликованные и предъявленные своим парламентам вскоре после начала войны правительствами Германии («Белая книга», представлена в рейхстаге 3 августа 1914 г.), Великобритании («Синяя книга», 6 августа), России («Оранжевая книга», 7 августа), Франции («Желтая книга», 1 декабря), Австро-Венгрии («Красная книга», 3 февраля 1915 г.). Помимо них в октябре-ноябре 1914 г. в свет вышли бельгийская «Серая книга» и сербская «Голубая». . Двуединой монархии был направлен одобрительный отзыв на текст ее ультиматума Сербии. 7 июля на заседании австрийского коронного совета было принято решение, опираясь на «недвусмысленную поддержку» Берлина, «закончить дело войной». Предъявление ультиматума Сербии было решено отложить до окончания визита в Россию президента Франции Р. Пуанкаре и премьер-министра Р. Вивиани, запланированного на 20–23 июля. Независимо от реакции официального Белграда на свои требования, австрийскому послу в Сербии Вена заранее предписала разорвать с ней отношения сразу по предъявлении ультиматума {267} 267 Bridge F. R. From Sadowa to Sarajevo. P. 376–377; Strachan H. The Outbreak of the First World War. P. 95. .