Михаил Терентьев - Россия и Англия в Средней Азии

Абдуррахман-хан, не дождавшись этого письма, вышел из Бухары. 13 февраля 1870 г. он уже прибыл в Самарканд со свитою в 221 человек {58} 58 В том числе: племянник его Исак-хан, 3 зярная (генерала), 9 кумайданов, 2 азидана, 4 рисальдара, 5 сартипов, 3 каптана, 14 сяркердов и 180 аламанов. . Генерал-губернатор разрешил ему прибыть на свидание в Ташкент. Здесь Абдуррахман заявил новая желания: 1) получить от нас 3000 ружей и 7 пушек, хотя бы из числа отбитых нами у бухарцев; 2) сформировать отряд из авганцев и персиян, вышедших в разное время из Бухары; 3) получить разрешение от эмира поселиться не надолго в Керки или Ширабаде, чтоб оттуда разослать прокламации к своим приверженцам в Авганистане и 4) не распускать своей свиты, чтобы не обратить воинов в лавочников, как это было сделано с партизанами Искандер-хана. Абдуррахман доказывал, что о сношениях его с друзьями все равно известно эмиру Шир-Али, а если тот и перехватит какое-нибудь письмо, то ведь ничего нового не узнает, так как брань ему давно не новость. Да наконец не друг же он России, чтобы его щадить. На все эти доводы генерал-губернатор снова повторил ему, что в дела его с Шир-Али-ханом он не вмешается и ни деньгами, ни оружием содействовать ему не будет и что сношения его с своими приверженцами в Авганистане будут нам неприятны. Только по вопросу о свите Абдуррахману предоставлено было право оставить ее при себе в Самарканде на том содержании, которое будет ему назначено {59} 59 Впоследствии Абдуррахману опускалось на содержание его самого и его свиты 18,000 р. в год. Так как сумма эта была весьма умеренна для 221 чел., то хан распустил большую часть своей свиты. В 1873 г. он получал 25,260 р., а в 1874 г. 24,700 р., т. е. на 960 р. меньше, вследствие убыли 2 авганцев (на каждого выдается по 40 р. в месяц). . Такая постановка дела совершенно отвечала видам центрального правительства. Директор Азиятского Департамента т. с. Стремоухов сообщал например (от 16 мая), что Абдуррахмана лучше было бы даже выслать внутрь России во избежание всяких затруднений. «После дружественного обмена мыслей, происходившего по поводу средне-азиатских дел с английским кабинетом, правительство наше старается устранять все то, что, не представляя существенной пользы для нас, может служить поводом к возбуждению недоверия», писал г. Стремоухов.

Для устранения каких-либо недоразумений, возникающих обыкновенно вследствие ложных слухов, сопровождающих всякое событие, генерал-губернатор уведомил кабульского эмира (письмом от 10 марта 1870 г.) о прибытии Абдуррахман-хана и оказанном ему гостеприимстве. Это был кстати прекрасный случай познакомить эмира с принятою нашим правительством системою действий.

«Владения Белого Царя в Туркестане писал генерал-губернатор, и земли ныне вам подчиненные, не имеют общей границы, — нас разделяет бухарское ханство, правитель которого эмир Сеид-Музаффар, заключив мир с Россиею, состоит в дружбе и под покровительством Великого Императора Всероссийского. Поэтому между нами не может быть никаких столкновений и недоразумений, и мы, хотя и дальние соседи, можем и должны жить в мире и согласии. Я не намерен вмешиваться во внутренния дела Авганистана, как потому, что вы состоите под покровительством английского правительства, которое, как вам вероятно известно, находится в дружбе и согласии с правительством Белого Царя, так и потому, что не вижу, с вашей стороны; никакого вмешательства в дела бухарские. Авганистан и Бухара не должны иметь ничего общего между собою и каждое из этих ханств должно жить своею собственною жизнью, не заботясь о том, что делается у соседа».

Письмо это также совпало, даже и по времени, с мнением князя-канцлера, выраженным 18 марта в письме к генерал-губернатору. Канцлер писал, что в виду заметного переворота в общественном мнении, совершившегося в последнее время, благодаря откровенному обмену мыслей между министерством и лондонским кабинетом — нам необходимо принять меры к устранению также и в Средней Азии всяких ложных слухов. Барон Бруннов, наш посланник при сен-джемском кабинете, находил, однакоже, (депеша 18-го марта 1870 г.), что непосредственные сношения туркестанского генерал-губернатора с авганским эмиром не должны бы иметь места, что все переговоры должны бы сосредоточиваться в С.-Петербурге, так как только глава кабинета — канцлер, один может судить, о чем надо говорить, о чем молчать. Понятно, что в виду Высочайше дарованного генералу фон-Кауфману политического полномочия — такой взгляд, как идущий в разрез с этим полномочием, не мог быть принят к сведению.

Между тем сближение Шир-Али-хана с англичанами произвело на его подданных не вполне ему благоприятное впечатление. Стремление ослабить влияние сердарей, правителей провинций, изъятие из их ведения войск и источников финансов, — также увеличивало число недовольных. На свидании в Умбале, как известно по сообщениям из Авганистана, условлено было: 1) что Шир-Али-хан вышлет в Ост-Индию несколько наиболее влиятельных и наименее расположенных к Англии лиц, 2) что он запретит своему народу носить оружие, которое и отберет, 3) что он устроит регулярную армию в 40,000 человек, которых и разместит в Балхе и Герате, для противодействия России и Персии, 4) что жалованье будет выдаваться только одним регулярным войскам и 5) что вместе с ним въедет в Кабул и английский поверенный.

Англичане, с своей стороны, обещались: 1) выдавать ему ежегодно 12 лак рупий, {60} 60 Рупия равняется 60 копейкам. Лак содержит в себе 100,000 рупий, следовательно, 12 лак составляет 1,200,000 рупий, или 720,000 рублей серебра 2) содержать на свой счет 15,000 войска, расположенного в Кабуле и Балхе, по рассчету: пехотному солдату 10 рупий, а конному 30 рупий в месяц, 3) прислать своих офицеров для обучения авганского войска, 4) прислать также своих оружейников и литейщиков и 5) прислать для войска эмира 12,000 ружей и 10 орудий.

Почти все эти условия были выполнены в действительности, так что нет основания не верить существованию остальных. Шир-Али-хан начал с обезоружения своих подданных: он объявил запрещение носить оружие и приказал сдавать его в казну за соответственное вознаграждение, какое будет назначено. Мера эта возбудила такое неудовольствие и сопротивление, что эмир от нее наконец отказался. Арестование же некоторых влиятельных авганцев и высылка их в Ост-Индию, прекращение выдачи жалованья коннице, а главное, набор солдат в новую армию до того усилили волнение умов, что во многих провинциях Авганистана вспыхнуло открытое восстание.

«От мала до велика все видят, что Англичане хотят, при посредстве Шир-Али хана, взять с нас цену пролитой нами английской крови», писали родственники Абдуррахмана. {61} 61 Намек на 1840 год.