Денис Козлов - «Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

Через 50 минут после первого доклада с Большого Фонтана — около 03.20 — из-за Карантинного мола показались силуэты двух судов с включенными ходовыми огнями. Обогнув Воронцовский маяк, турецкие миноносцы остановились «осмотреться» и обнаружили, что «гавань полна судами», а за волноломом ошвартована канонерка с «характерным кормовым орудием» и вахтой, которая рассматривала турецкие миноносцы, не проявляя признаков беспокойства. «Гайрет» и «Муавенет» дали малый ход и вошли в гавань.

Мглистая ночь позволила наблюдателям «Донца» распознать в приближающихся кораблях миноносцы только по приближении их к брекватеру, однако сначала корабли вероломных турок были приняты за русские эсминцы типа «Лейтенант Шестаков», которые своей архитектурой, действительно, имели некоторое сходство с «милетами». В отечественных документах и литературе встречаются указания на то, что с миноносцев «раздавались громкие команды по-русски» {177} и даже полагающиеся в таких случаях «крепкие словечки» {178} , однако в данных противной стороны подтверждений столь изощренной имитации обнаружить не удалось; напротив, германский очевидец утверждает, что при приближении к гавани «никто не говорил ни слова и не свистел» {179} . Не подтверждает противник и содержащейся в некоторых наших документах информации о том, что турецкие корабли входили в одесскую гавань под российскими флагами {180} .

Первым опознал входящие корабли как неприятельские эсминцы вахтенный начальник «Донца», который тотчас послал доложить командиру и сам бросился к левому 152-миллиметровому орудию. На турецких миноносцах были слышны доносившиеся с канлодки свистки и «дикие крики», палуба заполнилась наспех одетыми людьми. Однако было поздно: в момент тревоги на «Донце» из торпедного аппарата «Гайрета» вышла мина Уайтхеда. Промахнуться по неподвижному кораблю, стреляя из траверзных курсовых углов цели с дистанции менее полукабельтова, весьма сложно. В 03.25 торпеда взорвалась в носовой части лодки, подняв «высокий столб черного дыма, в котором виднелись ломающиеся мачты».

Вот как характеризуются повреждения «Донца» в специальном исследовании К.П. Пузыревского: «Торпеда» (масса заряда 112 кг) попала в левый водяной трюм, разрушив его вместе с кингстоном затопления носовых артиллерийских погребов, холодильником опреснителя и его отливным кингстоном, а также с донкой его откачивания, трубопроводом и клапанами, причем пробоина в обшивке простиралась по левому борту от киля до верхней палубы впереди носового котельного отделения между шпангоутами №№ 65-70. Как выяснилось при последующем подъеме лодки, размеры пробоины с помятыми листами обшивки и шпангоутами составляли по длине 14,63 м и по высоте 11,58 м…» {181} .

«Донец» получил дифферент на нос и начал стремительно погружаться с креном на левый борт. Все произошло настолько быстро, что команда, не имея возможности бороться за живучесть корабля, должна была позаботиться о своем спасении и вплавь добиралась до волнолома. Услышав звук взрыва и крики по помощи, «Кубанец» и «Беш-Тау» направили к месту катастрофы шлюпки; спасенную ими команду в количестве 103 человек собрали на одном из пароходов РОПиТ. Экипаж «Донца» недосчитался 33 человек {182} , из числа офицеров и чиновников корабля погиб судовой доктор титулярный советник Н.И. Щегольков {183} .

Тем временем турецкие эсминцы, закрыв ходовые огни, увеличили ход до среднего и двинулись вглубь гавани. «На берегу в это время поднялся дьявольский шум, завыли все сирены, на пароходах кричали люди, появившиеся на палубах в ночной одежде», — свидетельствует очевидец.

В глубине гавани, ошвартованная кормой между Новым и Военным молами, стояла канонерская лодка «Кубанец» под командой капитана II ранга Л.И. Фролова. Взрыв торпеды «Гайрета» на лодке приписали «несчастному случаю» с «Донцом» или одним из пароходов и немедленно отправили шлюпки для спасения людей. Обстановка вполне прояснилась только тогда, когда из-за Платоновского мола показался двухтрубный миноносец. Это был «Муавенет», который, не дойдя до «Кубанца» около полукабельтова, взял его под обстрел, удерживая в луче прожектора. Первый же снаряд, попавший в барбет правого носового 6-дюймового орудия лодки, вывел из строя механизм наведения. В результате единственное крупное орудие «Кубанца», в секторе обстрела которого находился неприятельский корабль, не могло действовать.

Одновременно с открытием огня капитан-лейтенант Р. Фирле намеревался выпустить в канлодку торпеду, но помешал случай. Портовый катер № 2, бывший в дежурстве у пристани Каботажной гавани, тотчас после подрыва «Донца» полным ходом поспешил к Воронцовскому маяку и на траверзе Нового мола налетел на «Муавенет» как раз в тот момент, когда его командир собирался дать команду на торпедный выстрел. Резкой перекладкой руля Р. Фирле смог избежать лобового столкновения, и удар пришелся по касательной: катер, что называется, «прочертил» по правому борту неприятельского корабля, задевая за шлюпбалки и другие выступающие части. Турки закидали отважный барказ ручными гранатами, а затем, когда он вышел из «мертвой зоны», поразили удачным выстрелом из кормового орудия. Неприятелям показалось, что барказ затонул в результате взрыва котла, однако в действительности снаряд угодил в рубку, убив одного и ранив двоих членов команды и перебив штуртрос. Повреждения, впрочем, были скоро исправлены, и катер успел принять участие в спасении моряков «Донца».

Торпеду в «Кубанец» с «Муавенета» все-таки выпустили, однако промахнулись — видимо, вследствие резкого маневрирования эсминца. Мина взорвалась «с ужасным грохотом» (немцы объяснили это малой глубиной под килем цели), однако попала не в «Кубанец», а в причальную стенку. По-видимому, миноносец Р. Фирле выпустил в русскую канонерку еще одну торпеду. На следующее утро турецкую мину Уайтхеда с поврежденным боевым зарядным отделением обнаружили в акватории гавани {184} , а в начале 1915 г. препроводили в Морской музей имени Петра Великого (ныне Центральный военно-морской музей).