Денис Козлов - «Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

Вероятно, командир миноносца посчитал столкновение с портовым катером не случайностью, а намеренной акцией русских — если угодно, элементом активной обороны. Опасаясь других подобных неприятностей, а также все усиливающегося ружейного (а возможно, и пулеметного) огня с берега, Р. Фирле счел за благо ретироваться из внутренней гавани, тем более что свою миссию он считал выполненной — германский офицер пребывал в полной уверенности, что «Кубанец» разделил судьбу «Донца». Обогнув группу парусных судов, «Муавенет» вышел через восточные ворота в Нефтяную гавань, где обстрелял портовые сооружения и транспортные суда.

Мысль о пленении одесского губернатора барону В. фон Фирксу и его бравым подчиненным пришлось оставить. Причины этого объясняет командир «Муавенета»: «Во-первых, я не хотел и при всем желании не мог причалить к берегу, у которого скучились пароходы и парусники, а во-вторых, маневрирование с турецкой командой и без носового руля в очень узком пространстве было и так было очень проблематичным. Ни вражеская артиллерия, ни возможность запутаться в одной из многочисленных якорных цепей, швартовов и буйрепов и, к радости русских, остаться обездвиженным и беззащитным, мне как командиру было очень неприятна. К тому же и сам Фиркс теперь понял, что боеготовность русских на берегу достаточно высока, чтобы сделать попытки пробиться ко дворцу генерал-губернатора и потом невредимым возвратиться на борт» {185} .

Между тем флагманский «Гайрет» несколько замешкался в середине гавани и некоторое время пытался разобраться в расположении судов, не начиная стрельбы. Только подойдя к Военному молу, корветтен-капитан Р. Мадлунг распорядился открыть прожектор и осветить брекватер, намереваясь, видимо, отыскать «Беш-Тау». Убедившись в том, что он «проскочил» место стоянки русского заградителя, эсминец медленно развернулся на 16 румбов (это происходило почти перед носом «Кубанца») и, подойдя плотную к «Беш-Тау», открыл огонь, временами освещая цель прожектором. «Гайрет» выпустил около дюжины снарядов, которыми было убито двое и ранено трое членов экипажа.

Командир «Беш-Тау» старший лейтенант В.Е. Погорельский на стрельбу турок не отвечал, надеясь, что неприятель примет его корабль за коммерческий пароход и прекратит обстрел, чреватый детонацией находящихся на заградителе мин. Вероятно, выдержка команды «Беш-Тау» сыграла свою роль — «Гайрет», явно не доведя дело до конца, задним ходом отошел на середину гавани и повернул к Карантинному молу. По пути двумя снарядами отправив на дно угольную баржу, стоявшую у левого борта «Беш-Тау», «Гайрет» вышел на внешний рейд. В течение следующих пяти минут эсминец Р. Мадлунга, прикрываясь брекватером, бомбардировал порт, после чего, соединившись с «Муавенетом», удалился в открытое море.

Что же касается миноносца капитан-лейтенанта Р. Фирле, то он, завершив двадцатиминутный обстрел Нефтяной гавани, подошел к внешней стороне волнолома, где попал под огонь «Кубанца». Артиллеристы капитана II ранга Л.И. Фролова могли стрелять только в те редкие моменты, когда цель появлялась в промежутках между ошвартованными у брекватера судами. В отечественной литературе и документах можно обнаружить упоминания о том, что «Муавенет» поразили несколько русских снарядов. В частности, Н.В. Новиков указывает на два попадания, после которых «на миноносце потухло электричество и слышались крики» 27, а в одном из донесений командующего Черноморским флотом морскому министру упоминается «сбитая труба» турецкого миноносца {186} . Противник, однако, информации о потерях и повреждениях своих кораблей не подтверждает. Так или иначе, но около 04.45, то есть через час с четвертью после подрыва «Донца», турецкие миноносцы, продолжая на курсе отхода бомбардировать порт, скрылись в утренней мгле. «Гайрет» и «Муавенет» возвращались вдоль румынского и болгарского побережья. К счастью для Р. Мадлунга и его подчиненных, погоды стояли тихие, и кораблям хватило угля дойти до Босфора. Попади миноносцы в шторм, их бункеры были бы опустошены значительно раньше — в этом случае германские офицеры предполагали интернироваться в Румынии. Утром 17 (30) октября эсминцы, встреченные перед устьем Босфора «Явузом» и миноносцами «Самсун» и «Ташос», ошвартовались в Стении.

Около этого времени вернулся в базу и минный заградитель «Самсун» — старый буксир, имевший не вполне исправный котел, текущий холодильник и компас, картушка которого ходила на три-четыре румба в обе стороны, а затем и вовсе отказалась служить. Заградитель вышел в поход совместно с эсминцами Р. Мадлунга, но тот вскоре отослал «Самсун» вперед, с тем чтобы тот полным ходом проследовал в Одесский залив и еще до рассвета 29 октября успел выставить минную банку. Однако тихоходный буксир явно не поспевал к сроку: когда около половины четвертого со стороны Одессы раздались звуки канонады, стало ясно, что поставить мины на подходах к порту «Самсун», едва дававший 10 узлов ходу, не сможет, тем более что как раз в это время в поле зрения турок оказались два неопознанных судна без огней (вероятно, те самые, которые четверть часа назад помогли турецким миноносцам найти вход в Одесскую гавань). Поэтому капитан-лейтенант П. Герман принял резонное решение поставить мины мористее — на каботажной трассе Одесса — Севастополь. В 03.45 в 10 милях от Одессы за борт полетела первая мина, и в течение следующего получаса заградитель поставил линию из 28 мин с интервалом 300-400 метров в направлении Тендровской косы {187} .

Вскоре с «Самсуна» было усмотрено еще одно судно, которое, как показалось утомленным туркам, «следовало за всеми движениями заградителя», и лишь к рассвету исчезло в полосе тумана. Дальнейший путь вдоль румынских и болгарских берегов прошел без происшествий, если не считать таковыми выход из строя правой машины, а заодно и всей турецкой машинной команды, работу которой пришлось взять на себя немецким матросам. Как записал в военном дневнике командир корабля, «немногочисленные немцы почти с нечеловеческими усилиями и поразительной бодростью сделали все возможное для выполнения задания» {188} .

Результатом набега на Одессу, который Р. Фирле назвал «успешной и счастливой первой операцией под турецким флагом», стало потопление канонерской лодки «Донец» и угольной баржи; повреждения получили наряду с «Кубанцем» и «Беш-Тау» пароходы «Витязь», «Вампоа» (английский), «Портюгаль» и «Оксюз» (французские). Перечисленные грузовые суда пострадали от нескольких случайных попаданий, не причинивших серьезного вреда. К счастью, остались невредимыми несколько барж с боеприпасами, предназначавшиеся для отправки по Дунаю в Сербию. В порту и городе от огня противника пострадали трамвайная станция, сахарный завод на Пересыпи и один из топливных резервуаров в Нефтяной гавани. По версии немцев, там начался большой пожар, зарево которого еще долго освещало отходившие турецкие миноносцы, однако, по отечественным данным, нефть из поврежденной цистерны разлилась, но не воспламенилась. Кроме потерь экипажа «Донца» было двое раненых на «Кубанце», двое убитых и трое раненых на «Беш-Тау», трое убитых и трое раненых на портовых плавсредствах. Имелись потери на грузовых судах и на территории порта.