Михаил Фостиков - Дневники казачьих офицеров

Прошел час-другой после этого, как в полк пришло сообщение, что конница красных налетела на них, и все полонило…

По пути к Дебальцеву на какой-то железнодорожной станции встретил штаб генерала Тимановского. [248] Тимановский Николай Степанович — р. в 1889 г., гимназист-доброволец в Русско-японскую войну, георгиевский кавалер, офицерский экзамен (ок. 1906 г.). В Великой войне в 13-м стрелковом полку 4-й «Железной» стрелковой бригады, орден Святого Георгия 4-й ст., Георгиевское оружие (1916), полковник, командир Георгиевского батальона в Ставке (1917). Первопоходник, командир 1-го Офицерскою Марковского полка (с мая 1918 г.), генерал-майор (12 ноября 1918 г.), командир 1-й бригады 1-й пехотной дивизии, начальник Отдельной бригады в Одессе, Румынии (январь — апрель 1919 г.), начальник 1-й пехотной дивизии (2 июня 1919 г.), генерал-лейтенант, начальник Марковской дивизии (10 ноября 1919 г.), умер от тифа на ст. Чернухин Херсонской губ. 18 декабря 1919 г., похоронен в усыпальнице Екатерининского собора в Екатеринодаре. Богатырского сложения высокий блондин. При нем несколько офицеров. Настроение их бодрое. Мне это приятно было слышать. Приятно было и видеть, как этот крупного роста генерал, достаточно молодой, дружески обращается со своими подчиненными офицерами и после короткой закуски, опираясь на свой «посох-полено», пешком выступил куда-то на юг.

Кто участвовал при отступлении в боях, тот хорошо знает психологию, что гораздо безопаснее быть на фронте в строю, чем в обозе: И при многих фронтовых неприятностях в полках нашей 1-й Кавказской казачьей дивизии, моральное состояние казаков было достаточно стойким.

Генерал Шифнер-Маркевич куда-то временно отлучился. За него остался начальник штаба дивизии, Генерального штаба полковник Соколовский. Жидкими лавами он держит дивизию на позиции севернее железнодорожного полотна Луганск — Дебальцево, верстах в пяти восточнее последнего.

Наступили вновь холода. Было очень снежно. Стояли настоящие декабрьские морозы. Дивизия мерзнет в снегу. Уже вечерело. Мелкая снежная завируха, называемая «крупою», назойливо била казакам в лицо. Противника мы не видели, ощущая лишь полет его пуль над головами. Почему мы стоим? — нам не было известно. В редких лавах мрачно сидел на коне и наш начальник дивизии полковник Соколовский, закутанный по глаза башлыком.

— Почему мы стоим?.. Чего мы ждем? — подъехав к нему, спросили мы с Соламахиным — командиры полков.

— Приказано… — единственным словом удостоил нас ответом наш мрачный временный начальник.

И мы, не смея нарушать «боевого приказа», отъехали к своим частям.

И вот в этот печальный, скучный, нудный морозный день со снежной завирухой «крупой», клонящийся к вечеру, когда, казалось, наша дивизия, не более 500 коней, была забыта всеми, на крупной рыси подошел вновь тот же хорунжий Мельников от моего Сводно-Хоперского полка, державший живую связь с генералом Фостиковым. Со станции Чернухина он передал словесный приказ Фостикова: «Дивизии немедленно отходить через Дебальцево, на Ольховатку. Дебальцево защищаться не будет. Его надо пройти как можно скорее, чтобы избегнуть могущего обстрела со стороны рабочих».

Мне и Соламахину хорунжий Мельников восторженно отзывается о Фостикове как о распорядительном и энергичном молодом генерале:

— Сам лично, везде!.. Сам распоряжается! И все быстро, энергично! У него полный порядок! — поясняет он.

Полковник Соламахин доволен этим отзывом о своем друге, генерале Фостикове, и говорит мне:

— Наконец-то Мише пришлось водить дивизии на местности… а то мы с ним в Петрограде, в академии Генерального штаба, водили даже корпуса… но только по картам.

Дебальцево зловеще светило бесчисленными огнями своих бесчисленных железнодорожных построек. Мы в него не зашли и пересекли многочисленные пути, раскинутые как паутина восточнее города. Два или три наших бронепоезда Добровольческой армии, как загнанные звери, фланировали на этих путях, охраняя порядок.

Я смотрел на их грозный вид в ночи, пышущий паром и лязгом колес, с суровым дыханием их паровозов, и думал: «Как они не заблудятся в этой паутине рельс?» И от их грозного вида на сердце стало приятно. Мы еще сильны — думалось тогда.

Поздно ночью дивизия прибыла в Ольховатку. Это было 16 декабря. На этом пути мы вновь столкнулись со многими пехотными частями, отступавшими, как и мы, на юг. Бесчисленные обозы двигались безостановочно. Под Ольховаткой встретили нашу 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду генерала Геймана. [249] Гейман Александр Александрович — р. 26 августа 1866 г., казак ст. Геймановской ККВ. Окончил Тифлисский кадетский корпус, 3-е Александровское военное училище (1885), Офицерскую стрелковую школу (1912). В Великой войне полковник, командир 14-го, 8-го, 2-го Е. И. В. Великой Княжны Ольги Николаевны Кубанских пластунских батальонов, генерал-майор (1916), начальник 3-й Кубанской отдельной пластунской бригады (1917). Во ВСЮР и Русской Армии, командир Майкопского отряда, начальник 2-й Кубанской отдельной пластунской бригады (с 15 ноября 1918 г.), генерал-лейтенант (1918). В эмиграции, умер в старческом доме в Великой Киекинде (Югославия) в 1939 г.

Наутро следующего дня она стояла густой массой своих казаков где-то вдали. Проезжая — вижу пост казаков, состоявший из так хорошо знакомых мне людей по 1-му Кавказскому полку. Они казаки станицы Новолокинской. Все крупные, сильные. Все сверстники лше годами, прихода в полк в январе 1914 года. Такая приятная встреча «в чужом краю»… Среди них, старшим, казак Птухин. Все они были в 6-й сотне есаула H.A. Флейшера [250] Флейшер Николай Алексеевич — казак ст. Дондуковской ККВ. Окончил Ставропольское казачье юнкерское училище. В Великой войне есаул 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковник, комендант Майкопа, расстрелян красными в Армавире в 1920 г. 1914–1916 годов. Потом сотней командовал есаул И,Т. Бабаев, [251] Бабаев Иван Терентьевич — казак ст. Усть-Лабинской ККВ. Окончил Ставропольское казачье юнкерское училище. В Великой войне войсковой старшина 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ (1917). Первопоходник, в Добровольческой армии и ВСЮР, полковник, в комиссии «офицерской чести» (1918). В эмиграции, умер в Греции после 1950 г. после наш сверстник подъесаул A.C. Некрасов. [252] Некрасов Александр Семенович — р. в 1891 г., казак ст. Николаевской ККВ. Окончил Михайловский Воронежский кадетский корпус (1911), сотню Николаевского кавалерийского училища (1913). В Великой войне подъесаул 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ (на январь 1917 г.). В эмиграции в Югославии, войсковой старшина, в Русском Корпусе, умер в Германии в 1950 г. С этими казаками пробыл в родном полку всю Великую войну. В Турции тогда много невзгод было испытано. Теперь уже конец Гражданской войны, и я вижу их все теми же «рядовыми казаками»… то есть никто из них не имеет звания, даже приказного. Это за две-то войны! Такая скромность казаков, как и… какое невнимание начальников?!