Евгений Кринко - Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения

Специальные листовки выпускались на кавказских языках и предназначались как для местных жителей, так и для солдат национальных формирований РККА. В то же время оккупанты демонстрировали свое расположение к казачеству, подчеркивали его превосходство перед горцами, обещали восстановить сословные привилегии казаков и создать особое «казачье государство». Пытаясь использовать в своих целях идею возрождения казачества, оккупанты воссоздали на Северном Кавказе казачьи отделы во главе с атаманами. О возвращении к старым, дореволюционным порядкам должно было свидетельствовать появление управ и бургомистров, гимназий и полиции, введение обращения «господа». Городские и районные управы переименовывали улицы и населенные пункты, возвращая им дореволюционные названия.

Отдельными объектами пропагандистского воздействия выступали рабочие и крестьяне, молодежь и верующие, интеллигенция и руководящая элита. Так, в газете «Майкопская жизнь» задачи строительства «нового порядка» связывались с образованием нового «ведущего слоя народа», подчеркивалась специфика проблем, существовавших в развитии отдельных социальных слоев советского общества. Крестьянин должен быть освобожден от «колхозного рабства и распоряжаться плодами своего свободного труда». Рабочий – материально обеспечен и поставлен «в культурные бытовые условия жизни». Интеллигенция должна служить не партии, а народу, иметь свободу научной мысли, возможности для знакомства с иностранными научными достижениями 763. Специальные пропагандистские материалы адресовались женщинам и девушкам захваченных районов (брошюры «Женщина в Германии», листовки «Как живут женщины в Германии» и др.). Пытаясь привлечь представителей различных слоев населения, оккупанты создавали в городах литературные и агрономические кружки, сельскохозяйственные и промышленные общества, открывали кафе, варьете, бильярдные, клубы, театры, а также курсы по изучению немецкого языка, призванные охватить в первую очередь этнических немцев 764.

Наряду с пропагандой на оккупированных территориях Северного Кавказа широко использовался террор. Массовое уничтожение отдельных категорий советского населения предусматривалось нацистской доктриной. В первую очередь это были евреи, политработники, коммунисты, партизаны и все остальные лица, считавшиеся «врагами рейха». Специальное распоряжение Гитлера «О военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых полномочиях войск» от 13 мая 1941 г. требовало беспощадного отношения к гражданскому населению, уничтожения всех, оказывавших сопротивление, их родных и близких. Любому немецкому офицеру на Востоке предоставлялось право осуществлять репрессивные меры, вплоть до расстрела подозреваемых лиц, без всякого судебного разбирательства. С военнослужащих вермахта снималась ответственность за совершение преступлений против местного населения 765.

Для массового истребления советских граждан германское руководство создало специальные органы: четыре эйнзатцгруппы «А», «В», «С» и «Д», в состав которых входили более мелкие подразделения: эйнзатцкоманды, зондеркоманды, тайлькоманды. Одно из таких подразделений – зондеркоманда СС-10А под руководством оберштурмбаннфюрера СС К. Кристмана, находившаяся в оперативном подчинении эйнзатцгруппы «Д», прибыла на Северный Кавказ из Ростова-на-Дону и расположилась в Краснодаре, а ее филиалы – в Майкопе, Нальчике и других городах. Действуя совместно с немецкими военными частями, зондеркоманда СС-10А занималась розыском и уничтожением евреев, лиц, заподозренных в связях с партизанами, партийных и советских руководителей, попавших в плен командиров и политработников РККА, осуществляла репрессии против остальных жителей.

Убийства и истязания советских граждан в Нальчике осуществляла специальная команда СД-10 во главе с майором Шифманом при участии отряда жандармерии обер-лейтенанта Шепса 766. В Майкопе карательные функции выполняла специальная команда СД-11 во главе с офицером Кубяком, его заместителем, начальником экономического отдела Магером, начальником отдела следствия и политической разведки Кланном, комендантом СД-11 Витенбергом, старшим переводчиком и следователем Боска 767.

К осуществлению репрессий активно привлекались представители местной администрации и полиции. Карательный отряд из 20 бывших советских граждан под руководством Ф. Махно и И. Соломенникова уничтожил в Черкесске 23 сентября 1942 г. более 500 чел., в основном женщин, стариков и детей. По приговорам чрезвычайной комиссии при Карачаевском национальном комитете (в нее входили председатель комитета К. Байрамуков, секретарь А. Хубиев, начальники областной и криминальной полиции М. Лайпанов и А. Абайханов, X. Алиев) в декабре 1942 г. было расстреляно более 100 советских граждан 768.

Крайней жестокостью отличалось отношение немецкого командования к советским военнопленным. Систематическому уничтожению подвергались неизлечимые больные, инвалиды. В детских домах курортов Теберды, Нижней Теберды и Нижнего Архыза были уничтожены дети, эвакуированные сюда из Ленинграда, Крыма, Ростова-на-Дону. 500 детей, больных костным туберкулезом, умерли от голода, 147 детей замучили и расстреляли, 54 отравили газом в «душегубке» 769.

Помимо «организованного» террора как политики истребления жителей оккупированной территории, основанной на специальных приказах германского руководства и осуществлявшейся карательными органами, широкое распространение получили «неорганизованные» репрессии – насилие отдельных немецких военнослужащих и полицейских против населения. В результате пытки, издевательства, изнасилования, грабежи стали систематическим явлением на оккупированной территории. Являясь в определенной степени результатом морального разложения войск вермахта, они следовали из официальной нацистской политики и идеологии. Любой немецкий солдат мог практически беспрепятственно и безнаказанно убивать, насиловать, грабить в оккупированных районах. Например, в селении Сурх-Дигора Ирафского района Северной Осетии оккупанты убили 12 чел. только за то, что они протестовали против разграбления их имущества 770.

Репрессии усиливали ненависть к оккупантам, но все формы недовольства жестко подавлялись. Когда школьнице из Алагира комсомолке Ч. Басиевой в ноябре 1942 г. предложили сотрудничать в местной газете, она ответила: «Я дочь советского народа, и на немцев, на своих заклятых врагов, работать не буду. Моя ненависть к врагам моей Родины сильнее всякой смерти. Я ненавижу вас!» В начале декабря ее с братом и матерью казнили 771. Репрессии обостряли и действия партизан: не в силах справиться с ними, оккупанты нередко совершали расправы над мирными жителями. Так, по подозрению в сочувствии к партизанам были расстреляны У. Джатдоев, М. Хубиев, Я. Чомаев в ауле Джага 772. В Микоян-Шахаре обер-лейтенант О. Вебер приказал расстрелять около 300 чел. по подозрению в связях с партизанами 773.