Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

NO 23° (с 13:49 до 14:00), N (с 14:00 до 14:05) и NO 45° (с 14:05 до 14:25).

Огибающая курса японской эскадры находится от русского курса на дистанциях 25–30 кб и заканчивается в 14:25 курсом чистый ост. Причем «Микаса» в 14:25 находится на этом курсе примерно в 7 румбах впереди левого траверза «Суворова» и на дистанции 26 кб от него.

Так что в принципе читатель может нарисовать в некотором приближении эту огибающую японского курса в качестве самостоятельного упражнения. Любой ее вариант при соблюдении указанных выше простых условий будет неизмеримо ближе к имевшей место сто лет назад исторической действительности, чем нынешние «официальные» схемы Цусимского боя.

Во всяком случае его начала.

Приказы на руль отдавал только он один

Ну а если есть желание, попробуем вновь пройти вместе по известным нам уже строкам описания первых минут огневого контакта двух эскадр в «Сражении в Японском море». Причем пройдем с доверием к ним. Но с доверием только в том, что касается изменений дистанций и тенденций этих изменений, а также примерной параллельности курса обеих эскадр.

Помогут нам также данные о времени и причинах изменения курса главных сил Соединенного флота. Хотя конкретно найденные минуты изменения курса могут также не всегда совпадать с традиционными японскими данными.

Напомним еще раз, что до 14:00 маневры, увеличивающие или уменьшающие дистанцию, могла совершать только японская эскадра, поскольку до 14:00 «Князь Суворов», а за ним и вся 2-я эскадра нерушимо хранили курс NO 23°.

Первой опорной точкой в описании будет для нас уменьшение дистанции между эскадрами, точнее, между их флагманами, вскоре после выхода «Микаса» с циркуляции: «Обе стороны сближались, и в 1 час 53 минуты расстояние уменьшилось до 5500 метров (29,7 кб), тогда (т.е. в 13:53. — Б.Г.) неприятель постепенно уклонился вправо, идя с нами почти параллельным курсом».

Таким образом, по-японски, расстояние между эскадрами уменьшается до примерно 30 кб в 13:53. Это понятно, поскольку, по японскому мнению, и расстояние между «Микаса» и «Суворовым» в 13:49 не 32 кб, т.е. около 6000 метров, а на километр больше, т.е. почти 38 кб.

На самом деле из схемы 9 ясно, что сближение до 30 кб произойдет уже в 13:50. И не будет слишком большой смелостью предположить, что именно к моменту времени 13:50 относится поворот «Микаса» влево на курс примерно параллельный курсу русской эскадры, а значит лежащий между углами 20°-30° норд-остового направления. Примем в качестве нового курса японской эскадры среднюю из этих величин: NO 25°. Если мы и ошибемся, то ненамного, причем, скорее, в сторону завышения значения угла. Возможно, истинным курсом был NO 23° или даже NO 20°. Этим новым курсом и шел не менее минуты японский флагман до первого своего выстрела примерно в 13:51, когда дистанция вновь начала возрастать.

Таким образом, отворот «Суворова» в 13:53 вправо на восток, предписанный ему флотоводческой мыслью страны Ниппон, является по сути зеркальным литературным отражением резкого отворота японского флагмана в 13:50 влево на север. Отворота от неприятеля до своего первого выстрела, отворота, той же флотоводческой мыслью тщательно уже больше века скрываемого. Называя вещи своими именами, прямое искажение реального начала боя наличествует в «Официальном донесении о бое» адмирала Того, послужившем основой не менее официального «Сражения в Японском море».

Причем о случайности и забывчивости не может идти и речи.

Как справедливо заметил, анализируя «маневр Того», один из исследователей Цусимы:

«Нужно четко уяснить практику маневрирования, основанную на “командирской” оценке ситуации.

Японский командующий стоит на мостике и наблюдает две колонны эскадры вице-адмирала З.П. Рожественского. Конечно, адмирал Того принимает доклады от средств наблюдения, офицеров штаба, но приказы на руль отдает только он один (как и русский адмирал)».

Просьба к читателю обратить неформальное внимание на последнюю фразу!

Из сказанного однозначно следует: при прочих равных условиях, приводимые в рапортах и показаниях адмирала Рожественского курсы эскадры, время поворотов на эти курсы, курсовые углы на вражеский флагман, дистанция до него и тому подобные данные о маневрировании 2-й эскадры и относительном маневрировании эскадры неприятельской (от начала визуального до огневого контакта, а затем до 14:25) многократно превышают по своей свидетельской ценности донесения и показания всех других уцелевших участников сражения от нашей эскадры. Даже тех из них, кто находился рядом с Адмиралом в боевой рубке «Суворова»: приказы на руль отдавал только он один!

Недаром в цитируемом выше тексте в качестве примера «командирской» оценки ситуации далее говорится, что «вице-адмиралу З.П. Рожественскому врезался в память курсовой угол “Князя Суворова”, на котором оказался после завершения поворота броненосец “Микаса”».

Но точно такая же логика справедлива при оценке «Официального донесения о бое» адмирала Того и «Сражения в Японском море». И если в них находятся или найдутся отступления от действительного положения вещей, то забывчивостью или рассеянностью японского командующего объяснить их нельзя.

При любом отношении к адмиралу Того, при любой оценке его не подлежит сомнению, что Того был опытнейшим флотоводцем с многолетним стажем командования крупными соединениями флота. Из этого стажа почти полтора года были боевыми. И конечно, на начало XX века Того был одним из лучших адмиралов Земного шара. Да и следующие десятилетия прибавили немного ярких имен.

Поэтому если в японском описании и графическом изображении начальной фазы Цусимского боя обнаруживаются заведомые отклонения от истины, то ни забывчивостью, ни некомпетентностью адмирала графа Того Хейхатиро они не могут быть объяснены. Речь может идти только о сознательном искажении фактов. А также о поиске возможных причин этого искажения.

Менее всего автор склонен искать эту причину в личной нечестности адмирала Того. В его высоких моральных качествах — по самой высшей самурайской планке — не может быть никаких сомнений.

Схема принятия решения в условиях зрительного контакта

Продолжим прерванную цитату об особенностях «командирской» оценки обстановки и основанной на ней практике маневрирования: «Здесь большую роль играет не картушка компаса, а личные впечатления от взаимного расположения обеих эскадр…

Схема принятия решения в условиях зрительного контакта с пассивной и менее быстроходной целью естественна, поскольку основана на привычном порядке: