Array Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

Немецкий крейсер «Магдебург»

Туман был очень густым, по этой причине персонал наших береговых наблюдательных пунктов не смог увидеть наскочивший на камни немецкий корабль, но немцев выдали громкие крики на немецком языке, которые услышали наши наблюдатели. В Ревель (ныне — Таллин, Эстония) немедленно было послано шифрованное телеграфное сообщение о том, что с берега слышны команды, отдаваемые по-немецки, но что именно там происходит, не видно из-за густого тумана. В это же время о катастрофе «Магдебурга» наше командование получило информацию в результате радиоперехвата и радиопеленгования сигнала бедствия с крейсера морской радиокомпасной станцией, располагавшейся на о. Гельголанд.

По одной из версий события развивались так. 26 августа 1914 г. вахтенный радист одной из береговых радиостанций нашего Балтийского флота Линёв сидел у передатчика и лениво листал одной рукой «Ниву» (Один из самых популярных журналов для массового чтения в Российской империи. — Прим. авт. ) за прошлый месяц. В который раз попавшаяся на глаза реклама коньяка одесского завода Шустова вызвала глухое раздражение — «сколько можно долбить голову… Надо же меру знать — призывы употреблять неслись буквально отовсюду: с крыш трамваев, со стен домов, со страниц газет и журналов. Такое впечатление, что в России осталась одна проблема — выбор коньяка! Слава богу, что радио недоступно рекламе!» — раздраженно размышлял Линёв, второй рукой плавно крутя ручку настройки приёмника и слушая чистый от всякого дурацкого коньяка эфир.

В эти же самые минуты маленький, похожий на японца в очках радист крейсера «Магдебург» Клопски стирал пыль со свинцового (чтобы обязательно утонули, случись что) переплёта сигнальной книги и шифровальных таблиц флота. Внезапно раздался чудовищный удар и жуткий — даже не скрежет, а звук рвущегося металла — на всех 15 узлах «Магдебург» вылетел на камни… Загремел телефон, выслушав его, Клопски бросился к передатчику, схватил тяжеленную свинцовую книгу таблиц и начал, лихорадочно листая страницы, выбивать начальные группы цифр. Линёв, не спеша, листая «Ниву», добрался до частоты «Магдебурга» — и что это!!?? В неурочный час крейсер начал как-то рвано, кусками передачу шифром. В радиокомнату ворвался сменщик и заорал — «наблюдатели с маяка… радировали… Магдебург… камни… глуши!..» Линёв отбросил журнал, вывернул до предела ручку реостата и быстро начал отбивать первое, что пришло в голову на частоте крейсера. В голову пришла эта, черт бы её побрал, реклама. И с мощнейшей Гапсальской радиостанции в эфир понеслось — «Не пейте сырой воды, господа! Пейте шустовский коньяк!», «Наилучший шустовский коньяк… что за коньяк… и плащ, и стрела, и лукавый коньяк…». Вот ведь черт, ничего больше в голову не приходит. Ну и ладно… В это же время радист кайзеровской эскадры, обнаружив на волне «Магдебурга» безумного русского, выдающего бредни о (как понял немного знавший русский язык радист) коньяке, размышлял: «Это ж надо — нажраться на боевом посту! Русские дикари, алкоголики!»

В эти же часы, вздымая буруны, к Оксхольму неслись на всех парах крейсеры «Богатырь» и «Паллада», также получившие радиограмму с маяка. Наутро 27-го числа командир «Магдебурга» зашел в радиорубку и устало произнес: «Прекращайте, Клопски, нас никто не слышит. Эвакуируйтесь на берег. За книги отвечаете головой!» — «Есть!» — маленький Клопски сверкнул пенсне и начал запихивать свинцовые книги под бушлат. Пятью минутами позже ему уже махали со шлюпки у борта — «Прыгай, прыгай!» И он прыгнул. С двадцатью килограммами свинца за пазухой. Прямо на дно… А ещё через десять минут «Паллада», вылетев из-за мыса, не снижая хода, влепила главным калибром прямо в корму «Магдебурга». Тут же прогремел страшный взрыв в носовой части. Еще через полчаса командир, ряд офицеров и матросов сдались, а еще через сутки водолаз с «Богатыря» набрел на труп Клопски, продолжавшего сверкать очками в луче фонаря водолаза… Линёв получил в подарок от командующего целый ящик — как оказалось — неплохого коньяка и честно в течении месяца радировал свои впечатления от него безнадежно трезвым наблюдателям маяка на Оксхольме. А они комментировали его комментарии… Корпус «Магдебурга» сегодня находится в 150 кабельтовых к востоку от острова, а корабельный паровой котел осенние штормы недавно прибили к берегу Осмуссаара.

Ну это все лирика, а теперь обратимся к реальным фактам. Так или иначе, «Магдебург» подал радиограмму с сигналом бедствия («Выскочил на мель. Курс 125 градусов», она была перехвачена и дешифрована нашими специалистами, и к немецкому крейсеру были направлены русские корабли.

Получив сообщение о «Магдебурге», командующий Балтийским флотом вице-адмирал Н.О. Эссен приказал направить к Оденсхольму два старых эсминца — «Рьяный» и «Лейтенант Бураков» — для выяснения обстановки. Также был передан приказ выдвинуться в район предполагаемой катастрофы с немецкого крейсера нашим крейсерам «Паллада» и «Богатырь». Но командирам наших эсминцев не сообщили, что к острову вышли крейсеры, а командиры крейсеров ничего не знали о выходе в район катастрофы «Магдебурга» русских эсминцев. Это чуть не привело к катастрофе. Подробнее об этих событиях мы расскажем далее, а сейчас рассмотрим, что предприняли немцы в связи с посадкой на мель «Магдебурга».

Сообщение о происшедших событиях с «Магдебургом» контр-адмирал Беринг получил в 01.03. Он тут же отдал приказ о направлении для оказания помощи гибнущему крейсеру эсминца V-26. Последний должен был попытаться стащить с камней «Магдебург», а если эта операция закончится неудачей, команда V-26 должна была принять на свой борт экипаж «Магдебурга». Эсминец добрался до места происшествия только утром. Попытки стащить крейсер с мели ни к чему не привели, поэтому командир «Магдебурга» капитан 1-го ранга Г.Г. фон Хабенихт решил взорвать корабль, но перед этим обстрелять маяк на Оденсхольме, а также строения наблюдательной станции.

Выстрелы немецких орудий помогли сориентироваться нашим эсминцам, которые до этого момента никак не могли обнаружить место катастрофы. Одновременно с эсминцами к месту пошли русские крейсеры и открыли огонь. Причем комендоры крейсеров стали вести огонь как по «Магдебургу», так и по эсминцам, которые были приняты за германские корабли. В свою очередь, командиры эсминцев решили, что перед ними крейсеры немцев, пошли в торпедную атаку, которая только чудом не привела к трагедии: торпеда, выпущенная «Лейтенантом Бураковым», прошла в нескольких метрах от «Богатыря», а снаряды с «Паллады» стали ложиться вокруг атакующего эсминца. Первыми ошибку обнаружили эсминцы и просигналили крейсерам, что они свои. Только после этого артиллерия крейсеров перенесла весь огонь на «Магдебург», часть экипажа которого еще до появления наших кораблей перебралась на борт V-26. Поначалу «Магдебург» энергично сопротивлялся, но, получив несколько попаданий из 152-мм орудий, которые вызвали серьезные потери, прекратил огонь. В 09.10 Хабенихт взорвал свой корабль. V-26 в это время уходил на предельной скорости. Полузатопленный «Магдебург» спустил флаг, остававшаяся на борту часть команды во главе с Хабенихтом сдалась в плен.