Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане

Конечно, всего предусмотреть было нельзя. Ведь мы не боги. Во время вывода наших войск душманы то и дело совершали нападения. Особой оригинальностью они не отличались: засады, обстрелы, минирование. После достижения договоренности с Ахмад Шахом Масудом больших боевых столкновений не было. Мы не трогали его, он – нас. Но мелкие стычки случались.

Вывод советских войск из Афганистана

Помимо душманов, определенные коррективы в нашу работу вносила и сама природа. Саланг зимой – тема особая. В это время года здесь самое распроклятое место на земле. Холод, разреженный воздух, снежные заносы, гололед. Скользкая лента дороги резко ограничивалась восьмисотметровым обрывом. Буксующие колеса то и дело норовили соскользнуть в пропасть. Такое не каждый выдерживал. Бывало, у водителей сдавали нервы, что приводило к трагическим последствиям. Поэтому «опера» через свои негласные возможности старались заранее выявить людей, не способных в силу своих психологических особенностей справиться с подобной стрессовой ситуацией. Потом через командование их отводили и заменяли на более хладнокровных и эмоционально выдержанных.

– Большинство населения Афганистана, и это мое искреннее убеждение, провожало нас с сожалением. Все прекрасно понимали, что лучше худая стабильность, которую обеспечивали советские войска, нежели хаос и безвластие. При всех «но» наше присутствие защищало местное население от разношерстной своры банд, которые в своей постоянной междоусобной борьбе уничтожали всех посмевших оказать даже самые малые признаки неподчинения.

Простые люди, с которыми я общался, достаточно отчетливо представляли себе все плачевные последствия нашего ухода. И последующие события подтвердили самые худшие опасения.

Сожаление по поводу нашего ухода звучало не в эпизодических высказываниях, а, на мой взгляд, отражало общее настроение. Седобородые, умудренные жизнью старцы, шустрые, разговорчивые духанщики, вечно снующие по кривым и пыльным улицам пронырливые босоногие мальчишки, стайки закутанных в паранджу женщин, улыбчивые рыночные торговцы, измотанные тяжким трудом дехкане, забившиеся после утомительного дня в свои грязные и пыльные лачуги, – никто не остался равнодушным к этому событию.

Конечно, были и недовольные новой властью, и тихо ненавидевшие ее, и непримиримые борцы, и лютые враги. Эти настроения, бесспорно, присутствовали, но большинство людей наш уход повергал в уныние.

– В Афганистане я встретил много замечательных людей. Это и заместитель начальника политотдела, большой ценитель и знаток родного белорусского слова подполковник Святослав Лис. И командир нашей 108-й мотострелковой дивизии, тогда еще генерал-майор Виктор Барынькин, ныне генерал-полковник, первый заместитель начальника Академии Генштаба Российских вооруженных сил. И начальник политотдела, генерал-майор запаса, а в то время подполковник Николай Иванов… Да разве обо всех скажешь, всех вспомнишь…

Дружба, рожденная в пламени афганской войны, прошла через всю жизнь. Спустя годы мне приятно осознавать, что все мы – и я, и они – принадлежим к афганскому братству. Все мы – побратимы, выполнившие свой долг перед Родиной до конца.

В. Р. Ситник на встрече с руководством военной контрразведки ХАД. Баграм. 1987 г.

Сегодня можно сколько угодно говорить о целесообразности присутствия войск ограниченного контингента в южном «подбрюшье» Союза. Я твердо убежден, что в той политической ситуации это было жестокой необходимостью.

Мы – солдаты. Наш долг – выполнять приказ. Если сегодня европейские страны задыхаются от наркотиков, то десять лет, проведенных советскими войсками в Афганистане, мы сдерживали этот смертоносный поток. Данный факт не должен оставаться незамеченным.

Они давно ушли оттуда. Но до сих пор в их сердцах саднит кровоточащий осколок прошлой войны, вновь и вновь возвращая их в узкие колодцы изгибистых ущелий, в бушующий осколочно-фугасный ад, к снежным вершинам и бурым камням, над которыми, уводя в бесконечность, сияют ледяные афганские звезды…

Они – ветераны военной контрразведки. Мужественные и отважные люди. Офицеры долга и чести.

Война в Афганистане… Каждый, кого опалило ее пламя, вспоминает о ней по-своему. У каждого она своя. Преломленная через призму личного восприятия и опыта. Увиденная, прочувствованная, пережитая. С годами стираются, растворяются в бесшумном потоке времени отдельные детали. Но забыть ее невозможно. Она останется с ними навсегда.

Мой рассказ – воспоминания полковника Василия Шабалина о боевых действиях в этой чужой, враждебной, так и не понятой до конца стране. Его суровая правда. Его офицерская быль и боль.

Тот бой полковник Шабалин не забудет никогда. 17 марта 1987 года…

…Третья разведывательно-десантная рота 650-го отдельного разведывательного батальона 5-й мотострелковой дивизии, зажатая шестнадцатью наемниками в узком мглистом ущелье гератских гор, отчаянно пыталась вырваться из каменной западни. Ухали взрывы, дробно молотили «крупняки», зло свистели, визжали, шипели пули, яростно кроша камни, за которыми, спасаясь от смертельного огня, залегли разведчики. Бой в горах имеет свои законы. Здесь количество не играет решающего значения. У кого в руках господствующая высота – тот и хозяин положения. Положение было явно не на стороне разведчиков. Засада была грамотно спланирована и организована. Их ждали и теперь методично расстреливали. Стрелки были точны и беспощадны. Рота огрызалась, рота не хотела умирать, рота остервенело дралась. По-нашему, по-славянски отчаянно.

На помощь им уже спешило подкрепление. «Семь двухсотых и восемь трехсотых … » – доносилось из наушников радиостанции.

Полковник Василий Анатольевич Шабалин

Вертолеты, разрывая лопастями стылое небо, подлетев к месту десантирования, зависали над землей. В реве моторов, под сбивающим с ног, от винтов, ветром в клубящуюся пыль привычными, отточенными до механизма движениями десантировались разведчики.

Вместе со всеми десантировался и «особист» капитан Шабалин. Всего за неделю до этого он прилетел в Кабул и доложил о своем прибытии руководству особого отдела КГБ СССР 40-й армии.