Алексей Исаев - 22 июня — 9 мая. Великая Отечественная война

Опыт 49-й бригады гвардии майора А.Ф. Бурды совсем не внушал веры в успех намеченного контрудара. Советским танкам Т-34-76, воевавшим летом 1943 года под Курском, для того чтобы поразить «Тигр», требовалось приблизиться к противнику на дистанцию в 500 метров и ударить по тонкой бортовой броне. В свою очередь немецкие «тигры» и «пантеры» могли пробить даже лобовую броню «тридцатьчетверки» с расстояния более двух километров. Огромные потери 1-й танковой армии вынудили Катукова высказать Ватутину свои сомнения. Однако ответа от командующего Воронежским фронтом не последовало. Скрепя сердце Катуков продолжал собирать силы для броска вперед, когда в его штабе раздался телефонный звонок из Ставки Верховного Главнокомандования: Сталин просил командующего танковой армией высказаться о возможных вариантах действий. Катуков предложил использовать танки для ведения огня с места, из засад, чтобы, подпуская бронемашины врага на расстояние 300-400 метров, уничтожать их прицельным огнем. Верховный Главнокомандующий некоторое время молчал. «Хорошо, – сказал он наконец, – вы наносить контрудар не будете». Танки и мотопехота армии Катукова заняли позиции плечом к плечу с отошедшими на вторую полосу обороны гвардейцам 6-й армии генерал-лейтенанта И.М. Чистякова. Им предстояло встретить атакующего вторую полосу обороны противника огнем с места.

Немецкий огнеметный танк PzKpfw III в действии. 1943 год. По новому штату некоторые немецкие танковые дивизии получили машины этого типа и использовали их в боях на Курской дуге

Находившийся на соседнем участке 5-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А.Г. Кравченко, носивший почетное наименование «Сталинградский», действовал в точности согласно приказу Н.Ф. Ватутина. Кравченко впоследствии описывал, как его убеждали идти в контратаку: «Ко мне прибыл с полномочиями от командующего армией полковник Никифоров, который угрожал применением оружия, если корпус не пойдет в контратаку». Память о катастрофах 1941 и 1942 годов была еще слишком сильна. В командовании Красной Армии все помнили, что происходило, когда немецкие войска вырывались на оперативный простор. На Курской дуге этого нельзя было допустить ни в коем случае. Однако прямолинейное исполнение приказа привело к трагическим последствиям. Корпус Кравченко был обойден немцами с обоих флангов и окружен. От полного разгрома советских танкистов спасло только то, что кольцо окружения было неплотным. Командир танка старший лейтенант Е. Красноцветов позднее так описывал обстоятельства прорыва: «В два часа ночи в полной темноте танковый корпус начал движение из окружения. На подступах к хутору, слева от передового отряда, вражеский самолет-разведчик «повесил» осветительную авиабомбу. В ее ярком свете танкисты увидели наверху оврага штабной автобус, который вскоре загорелся. Вероятно, наши штабисты сами его подожгли, чтобы не оставлять врагу находившиеся в нем документы. Не останавливаясь, танкисты продолжали движение. Висящий над ними «воздушный фонарь» стал гаснуть. Начало светать, и стали видны спрятанные в кустах близ поселка вражеские противотанковые орудия. Они тут же были подавлены огнем танковых пушек, охранявшая их пехота противника поспешно отошла». За один день корпус А.Г. Кравченко потерял около ста танков, больше половины своих боевых машин.

СУ-76М – самая массовая советская легкая самоходно-артиллерийская установка, разработанная в 1942 году на базе легкого танка Т-70 и использовавшаяся в качестве штурмового орудия и истребителя танков как средство непосредственной огневой поддержки пехоты. Несмотря на такие недостатки, как слабая защищенность и бензиновый двигатель, эти самоходки могли эффективно поражать вражеские пехоту, артиллерию и бронемашины. Подкалиберный броневой снаряд на дистанции 500 метров пробивал 100-миллиметровую броню. Опытные экипажи, действуя из засад, часто выходили победителями из сражений даже с тяжелыми немецкими танками. СУ-76М поступала на вооружение легких самоходно-артиллерийских полков (по 21 установке в каждом полку) и отдельных самоходно-артиллерийских дивизионов (12 установок), входящих в состав гвардейских стрелковых дивизий. В 1944 году, когда производство бронетанковой техники в Советском Союзе достигло своего максимума, выпуск СУ-76М составлял около четверти от всего производства боевых гусеничных машин. Всего за годы Великой Отечественной войны было выпущено 13 тысяч 932 СУ-76М. В составе северокорейской армии эти самоходки применялись в боях с американцами в Корейской войне 1950-1953 годов. СУ-76 стали такой же «визитной карточкой» Красной Армии как пехотинцы в плащ-палатках с ППШ в руках, запечатленные в мраморе и граните памятников.

Позднее в разговоре с командующим 5-й гвардейской танковой армией П.А. Ротмистровым Н.Ф. Ватутин признал свои действия в тот момент поспешными и непродуманными: «Нам и, прежде всего мне, надо было думать не о контрударе, а об отражении удара превосходящих танковых сил противника. Русская пословица говорит: семь раз отмерь, один раз отрежь. Но беда в том, что долго отмерять у нас не было времени. События развивались с головокружительной быстротой. Враг ставил под угрозу вторую полосу нашей обороны и мог с ходу прорвать ее». Над советскими командирами и командующими все еще довлел опыт предыдущих лет войны, когда задержки с вводом в бой резервов вообще приводили к быстрому взлому обороны на всю глубину. Танковые контратаки хотя бы сдерживали развитие успеха противником. Но после появления у немцев тяжелых танков «Тигр» контратаки стали смертельно опасными.

Командующий Центральным фронтом К.К. Рокоссовский также отдал приказ на контрудар уже в первые часы битвы на Курской дуге. Его бронированным кулаком была 2-я танковая армия генерал-лейтенанта А.Г. Родина. Поначалу К.К. Рокоссовский хотел атаковать уже вечером первого дня сражения, но сбор сил затянулся до следующего утра. Более того, полностью готов к бою был лишь один из корпусов армии Родина. Ранним утром он контратаковал вбитый в советскую оборону танковый клин.

Немецкий офицер-танкист позднее вспоминал: «Вспышки от множества артиллерийских батарей были видны вдали у горизонта, обрушивая на батальон сильный огонь. В тот же момент несколько волн вражеских танков, с сидящей на них пехотой, атаковали наши позиции». Ожидаемого успеха контрудар не принес, через несколько часов боя советские танкисты отошли на исходные позиции. Ближе к вечеру вышел на позиции и перешел в атаку еще один корпус, но успеха он также не достиг. Несколько десятков «тридцатьчетверок» остались чадить густым черным дымом на раскисшем после летнего дождя поле. Будучи разочарован результатами контрудара, К.К. Рокоссовский тем не менее не считал его бесполезным. Впоследствии он отмечал в своих мемуарах: «Мы выиграли время для того, чтобы сосредоточить необходимые силы и средства на наиболее угрожаемом направлении». Однако по итогам второго дня боев командующий фронтом сменил стратегию. Танковая армия А.Г. Родина перешла к обороне. Теперь танки должны были стать арматурой, скреплявшей оборону советской пехоты.