Дэвид Хоффман - Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе

В письме ЦРУ Толкачев описал себя как “жаворонка”. “Вы, вероятно, знаете, — писал он, — что людей иногда делят на два типа личности: “жаворонки” и “совы”. У первых нет проблем с тем, чтобы встать утром, но с наступлением вечера их клонит в сон. У вторых все наоборот. Я принадлежу к “жаворонкам”, моя жена и сын — к “совам”.

После пробежки, писал Толкачев, он обычно будил жену и сына и готовил им завтрак. Наташа, полная женщина, работавшая в отделе антенн того же института, часто уходила на работу раньше Толкачева, чтобы успеть на автобус. Толкачев же любил идти до работы пешком, через проходные дворы.

Их сын быстро рос и был уже на двенадцать сантиметров выше отца. Олег не был бунтующим подростком, его интересы лежали скорее в той же области, что и у матери: искусство, культура, музыка и дизайн, — в отличие от отца, который увлекался электроникой и инженерным делом. Олег ходил в спецшколу с углубленным изучением английского. Он уже читал Киплинга и Азимова и запоем слушал западную рок-музыку. Адику нравилась музыка сына, хотя английские тексты он понимал совсем плохо. Сам он любил джаз, который в советские времена считался подозрительной музыкой.

Адик пытался преодолевать поколенческий барьер между собой и сыном. Зимой они вместе бегали на лыжах, а летом семья часто ходила в турпоходы по стране. Как-то раз они отправились на Балтийское море, на следующий год — на озеро Валдай. Толкачев не мог получить разрешения на поездки за границу, потому что у него был допуск к секретным сведениям. “Я всегда езжу с женой и сыном, — рассказывал Толкачев ЦРУ о том, как проводит отпуск. — Мы обычно останавливаемся где-нибудь в лесу у реки или озера “дикарями”, то есть живем в палатке, готовим на костре и т. д. В этом году мы тоже планируем турпоход с палаткой и рюкзаками”. Он писал: “Я считаю, что привязан к семье так же, как это вообще свойственно людям”.

Высотка, где жил Толкачев, была внушительным зданием: 24-этажная главная башня со шпилем и два 18-этажных крыла по бокам от нее. В свое время в доме жили Михаил Громов, поставивший мировой рекорд при перелете через Северный полюс, Георгий Лобов, заслуженный летчик-истребитель, воевавший во Второй мировой и корейской войнах, а также ас Сергей Анохин, заслуживший известность новаторскими авиа испытаниями — так, при пикировании на МиГ-15 он достиг сверхзвуковой скорости. Там же жили генеральный конструктор советских ракетных двигателей Валентин Глушко и Василий Мишин, руководивший советской программой (в конечном итоге провальной) создания ракет для полетов к Луне. Это была элита советской авиации и ракетной отрасли {225} 225 Имена представителей элиты авиационной и ракетной отрасли, живших в высотке, увековечены на памятных досках. . Но Толкачев был одиночкой. Когда-то он общался с сотрудниками в своей лаборатории, но теперь, как он рассказывал ЦРУ, “вероятно, из-за возраста все эти дружеские разговоры начали меня утомлять, и я практически прекратил общение”. Он писал: “За последние десять-пятнадцать лет число моих личных друзей резко сократилось. Они никуда не делись… но мои контакты с ними стали совсем редкими и случайными”.

Толкачев жил в довольно комфортабельной двухкомнатной квартире с маленькой кухней, ванной и туалетом. Над входом в кухню находилась дверца антресолей. На этих антресолях длиной четыре метра и шириной немногим менее метра Толкачев хранил палатку, спальные мешки и свои стройматериалы, а также шпионское оборудование, полученное от ЦРУ. Его жена была ниже ростом и менее подвижна и наверх не залезала, у сына не было в этом нужды. Там же на антресолях Толкачев хранил свои инструменты: амперметр для измерения силы тока, паяльник и провода, а также дрель, рубанок и пилу для работ по дереву. В квартире было еще три кладовки, их он построил сам.

Адик женился в тридцать лет, довольно поздно для молодого мужчины его поколения в Советском Союзе. Жене его было тогда двадцать два. Толкачев писал в ЦРУ: “Я, очевидно, принадлежу к однолюбам” {226} 226 Большинство мужчин в СССР поколения Толкачева женились примерно в 25 лет. См.: SCHERBOV S., VIANEN VAN H. Marriage in Russia: A Reconstruction // Demographic Research. 2004. № 10, article 2. Pp. 27–60; www.demographic-research.org. .

Адик и Наташа жили и работали в закрытом мире советского военно-промышленного комплекса — разветвленной сети министерств, институтов, заводов и испытательных полигонов. У Толкачева был доступ к государственным тайнам наивысшего уровня. Поведение их обоих на людях было обусловлено желанием выжить в советской партийно-государственной системе, что требовало конформизма. Днем они играли по этим правилам. Вечером, оставаясь одни, они испытывали совсем другие чувства. Их мировоззрение сформировалось под влиянием трагических событий — утрат в Наташином детстве, во времена сталинских репрессий 1937 года. Эти утраты стали толчком, побудившим Адика стать шпионом.

Отец Наташи, Иван Кузьмин, работал главным редактором газеты “Легкая индустрия”. В номере, вышедшем 1 января 1937 года, он поместил на первой странице крупную фотографию, демонстрирующую безмятежную радость, — в принципе, подобная фотография могла быть снята в любой семье, включая его собственную: сияющая мать высоко поднимала младенца, который широко улыбался и держал куклу. На заднем плане была видна новогодняя елка.

Фотография излучала уверенность в завтрашнем дне, но она была постановочной, и веселье на ней выглядело ненатурально. А вытянутая рука ребенка указывала путь в будущее подобно руке Ленина. Снимок сопровождался витиеватым комментарием, в котором утверждалось, что Советский Союз “направляют жизнеутверждающая сила социализма, большевистская партия и сталинский гений” {227} 227 Легкая индустрия. 1937. 1 января. № 1. Российский государственный архив экономики, Москва. . Газета являлась ежедневным отраслевым изданием, публиковавшим в большом количестве статьи рабочих и директоров заводов, иногда партийных чиновников. В основном это были просто письма рабочих корреспондентов, рабкоров, — короткие заметки об их текстильных фабриках и заводах, рационализаторские предложения о повышении производительности труда и использовании технологий и оборудования. На первую полосу часто помещали большую фотографию молодой ткачихи и историю ее успеха: как она начала свою карьеру на фабрике, приобрела опыт и навыки и в один прекрасный день предложила и внедрила метод, который колоссальным образом повысил производительность труда. Бесхитростные соображения рабочих перемешивались в газете с партийными наставлениями. Советская централизованная экономика тогда вошла в фазу форсированной индустриализации. Один из заголовков гласил: “Добьемся решительного прорыва в выполнении плана!” Когда высокопоставленный партийный функционер или министр выступал с речью, газета часто печатала на первой полосе ее стенограмму. На второй странице ежедневно публиковались таблицы с производственной статистикой: сколько и где было произведено хлопка, льна, пеньки, джута, шерсти, шелка, кожи и других материалов. Третья страница почти целиком отводилась под идеи и предложения рабочих о том, как увеличить производительность труда, и газета старалась охватить все возможные аспекты, связанные с легкой промышленностью.