Роман Бабаян - Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

Типичным по менталитету фолклендцем был, пожалуй, другой наш знакомый, 76-летний Джон Бут. Несмотря на то что этот бодрый дедушка носил английское имя, по происхождению он был хорватом, как и тот пилот, что нас доставил в Порт-Стэнли на самолёте собственной авиакомпании «Атлас». Я про себя стал называть его «телерадиоманьяком». В своём доме он восседал в кресле, которое напоминало по виду кабину управления космическим кораблём — к нему были прикреплены больше десятка пультов. По ним Джон Бут настраивал тарелки спутникового телевидения и смотрел передачи телеканалов едва ли не всех стран мира, включая Россию. Когда мы были у него в гостях, то всегда просматривали программы новостей своей родной Всероссийской телерадиокомпании. Он с гордостью говорил, что такой образ жизни его очень устраивает и он за всю жизнь никуда с Фолклендских островов не выезжал. Ему телевизионные пульты помогали путешествовать, не поднимаясь с кресла.

Пейзажи там невероятной красоты. Нигде больше я не видел такого неба, которое меняло свой цвет до восьми раз в сутки — становилось очень разным, от нежно-голубого до ярко-оранжевого. Вокруг Порта-Стэнли почти нет зелени, голые каменистые скалы, но в сочетании с могучими океанскими волнами они производят впечатление картины из какой-то древней скандинавской саги.

Очень много диких гусей, им нравятся эти места, они постоянно собираются там в колонии и на свои, как говорят натуралисты, птичьи базары. В небе парили также огромные чёрные альбатросы. Видели мы на острове и колонию пингвинов — наверное, это те, которые неуютно чувствуют себя в ледяных водах Антарктики и нашли пристанище в более тёплом поясе, на островах зимняя температура не опускалась ниже нуля или минус двух-трёх градусов по Цельсию. Напоминаю, что по нашему календарю мы были на архипелаге летом, но в Южном полушарии в это время как раз зима.

Кстати насчёт пингвинов. Самым популярным сувениром, который можно было приобрести на Фолклендах, был магнитик с изображением их стаи — пингвины прыгают со скалы в море, а их вожак провозглашает что-то вроде: «Следующая остановка — Антарктика!»

Действительно, дальше на юг от этой земли нет уже никаких обитаемых людьми территорий, только Антарктида.

Как раз незадолго до нашей командировки министр иностранных дел Аргентины Гидо Ди Телла выступил с обращением ко всем жителям этого архипелага. Он призывал их перестать признавать британскую власть и возвратиться в лоно Аргентинского государства, которое всегда считало и продолжает считать Мальвины своей территорией. Он прислал посылку — каждому ребёнку, который живёт на Фолклендах, в подарок книжку Сент-Экзюпери «Маленький принц», а тогдашний президент Аргентины Карлос Менем обещал в своём официальном обращении по национальному телевидению миллион долларов США каждому жителю островов только за то, что этот житель принесёт клятву верности Аргентине.

Я спрашивал у людей, с которыми познакомился, — неужели никто из вас не хочет получить миллион долларов просто так? Ведь Аргентина гораздо ближе, это материк и так далее… Но абсолютно все оказались настоящими патриотами далёкой Великобритании.

Спустя пятнадцать лет на островах очень хорошо помнили события военного конфликта весны и лета 1982 года. Мне показывали остатки разбитой аргентинской боевой техники, в том числе сгоревших кораблей — всё это берегли как память. Трофейные экспонаты были выставлены и в музее Фолклендских островов. Хотя фактически можно считать музеями под открытым небом поля сражений в таких местах, как Гус Грин, Сан-Карлос, Фицрой, на острове Пеббл Айленд, в районе горы Маунт Паблдаун, Вайрлесс-Ридж, Сэппер Хилл и непосредственно вокруг Порт-Стэнли — там бережно сохраняются все следы боевых действий. Складывалось впечатление, что жители островов стараются сберечь всё, что относится к этому одновременно странному и драматическому эпизоду их истории, считают всё, что относится к войне, своеобразными реликвиями.

Впечатление это усилилось, когда мне показали кладбище погибших в боях аргентинских солдат — оно находится как раз по дороге в Гус Грин, место, где расквартирована группировка британских войск. Очень ухоженный участок земли, огороженный деревянным забором, на котором несколько сотен белых крестов и памятник — фигура в военной форме. Каждый крест высотой примерно в метр. Все аккуратно покрашены — видно, что за ними следят. Лишь на немногих были указаны имена — там покоятся те, чьи останки удалось идентифицировать. На большинстве же памятников — лишь надписи на испанском языке: «Здесь лежит аргентинский солдат. Его имя знает только Бог».

Ещё одна история, связанная с этим кладбищем, меня потрясла. Всего один раз — в дни десятой годовщины войны, то есть в 1992 году, родственникам погибших аргентинцев разрешили посетить их могилы. При этом поставили очень жёсткие условия. Во-первых, ни в коем случае не поднимать на кладбище аргентинский флаг — и вообще флага этой страны нигде не должно было быть видно. Во-вторых, приехавшим не позволили заночевать в Порте-Стэнли — их визит должен был быть однодневным. Таково было требование правительства Соединённого королевства. Трудно сказать, чем была вызвана такая жёсткость. Возможно, таким образом британцы хотели лишний раз самоутвердиться, продемонстрировать свою волю и непреклонность международному сообществу. Это ещё раз подтвердило мысль о том, что кровь на Фолклендских островах лилась не столько из-за территориальных споров, сколько из-за амбиций политиков.

Мы пробыли на Фолклендах больше трёх недель, почти месяц. Этот срок определился не столько нашим желанием, сколько обстоятельствами. Я уже говорил, что с первых минут пребывания на этих островах меня беспокоил вопрос — как же мы будем выбираться назад? Выход был только один — поддерживать связь с нашим знакомым, владельцем и единственным пилотом авиакомпании «Атлас». Так мы и поступили. Через три недели он сообщил нам, что продал достаточно билетов для того, чтобы совершить рейс из Порта-Стэнли в Пунта-Аренас. Пассажирами оказались, как и следовало ожидать, британские офицеры. У них не было никакого выбора — как провести время, получив увольнительные. Или ждать военно-транспортного самолёта до Лондона и трястись в нём много часов над океаном, или долететь до близлежащей суши, то есть до Чили. Разумеется, многие выбирали последнее.

Надо сказать, что в первое время пребывания в гостинице Порта-Стэнли наша жизнь тоже происходила весьма своеобразно. Если по каким-то причинам не успевали позавтракать до десяти часов утра — приходилось ходить голодными до обеда. Ну а во время обеда мы часто находились на съёмках где-нибудь на другом конце острова. Так что могли к ужину опоздать. А поесть было больше негде! Только маленький ресторанчик при гостинице, в котором было всего пять-шесть столиков.