Роман Бабаян - Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

Так отправляли письмо за письмом неизвестно куда — никаких ответов, естественно, не получали.

Тем временем настал день отлёта с Фолклендского (Мальвинского) архипелага. Прилетев в городок Пунто-Аренас, я вдруг как-то особенно чётко понял, насколько жизнь на островах отличается от жизни на «большой земле», на материке. Когда сидишь на островах, у тебя могут быть многомиллионные долларовые суммы на банковских счетах, но если у тебя нет собственного самолёта или корабля, ты обречён находиться в замкнутом пространстве и не можешь оттуда вырваться, обречён каждый день видеть одно и то же, не можешь позволить себе то, что могут даже бедняки в других местах. Получается, размер твоего кошелька ничего не может изменить в твоей жизни, сделать её более интересной, насыщенной. А на материке у нас просто дух захватило, будто вырвались из плена или из тюрьмы — пришло осознание того, что вот сейчас мы можем полететь хоть в Африку, хоть в Австралию и для этого не нужно ждать, когда будут проданы все билеты на самолёт авиакомпании «Атлас».

На другой день прилетели в Сантьяго, поселились в отеле. На следующий день пошли к ребятам из Центра российско-чилийской дружбы, рассказали о своих приключениях, о жизни на Фолклендах — они только ахали и головами качали, никто из них на этом таинственном архипелаге никогда не бывал и не представлял себе, как там люди живут.

Вернулись в отель. Вдруг раздался стук в дверь. Открываю — передо мной стоят двое в военной форме, мужчина и женщина. Мужчина представился полковником вооружённых сил Чили. Женщина вежливо перевела всё это на русский язык.

В моём номере в этот момент был Хайме Кехеле. Увидев военных, он побледнел и оцепенел. Представляете, насколько глубоко засел в чилийцах страх перед военными, если после стольких лет они продолжали перед ними трепетать. А ведь Хайме совсем не был трусом. Но в его подсознании, как и у всех его соотечественников, осталось чувство тревоги — если в твой дом вошли люди в военной форме, значит, жди беды! Вот что делает с людьми диктатура.

Этот полковник — «колонель» по-испански — сообщил мне, что «дон Аугусто Пиночет Угарте готов встретиться с журналистами из России». Правда, сразу же добавил он, охлаждая охватившую меня радость от такой удачи, при этом необходимо будет выполнить два условия.

Условия оказались следующими. Пиночет снимается только в одном и том же помещении и никуда из этого помещения перемещаться не будет. И второе — снимается он всегда на одну и ту же камеру, на которую он во время своего правления записывал обращения к нации. Почему — одному Богу и Пиночету известно. Мы, конечно, возражать не стали.

На следующий день мы вышли из гостиницы, двинулись по главной улице Сантьяго, проходившей мимо президентского дворца «Ла Монеда» — того самого, где разворачивались драматические события во время сентябрьского переворота 1973 года, где был убит президент Сальвадор Альенде (по одной из версий, он покончил с собой). Позади этого дворца располагается небольшая площадь, где находится здание Генерального штаба сухопутных войск, то есть ставка генерала Пиночета. Всё это рядом, в двух шагах друг от друга.

И вот на этой площади мы увидели парад вооружённых сил Республики Чили! В глазах зарябило от ярких старинных мундиров и головных уборов, оглушила музыка военного оркестра. Мы, конечно, бегом бросились назад в гостиницу, схватили аппаратуру. Вернулись, начали с ходу снимать. Нельзя же было пропустить такой «картинки», специально для нас войска ещё раз на парад выводить не будут.

На краю площади трибуны — на них сидят почётные гости, среди них, судя по всему, несколько иностранных послов, военные атташе разных стран, аккредитованные в Сантьяго.

Перед ними проходили колонны всех родов войск. Надо сказать, что парады в странах Латинской Америки всегда проводятся с необычайной пышностью, там очень любят эффектные зрелища. Вот и чилийские военные выглядели как участники реконструкции старинных сражений, были больше похожи на артистов в театральных костюмах.

Интересно, что чилийская военно-морская форма точно копирует британскую. Ну а сухопутные войска шагали в касках и мундирах чисто немецкого образца. В этом не было ничего удивительного — ведь именно военные инструкторы из Германии в давние времена создавали вооружённые силы Чили и, конечно, делали это по образу и подобию армии своего рейха. Даже альпийские стрелки здесь маршировали, совсем как в фатерлянде.

Нам повезло — позже узнали, что такие парады проводятся лишь раз в несколько лет, отмечая юбилейные выпуски военных учебных заведений.

И вдруг видим… Пиночета! Он вышел вперёд принимать парад. Тот самый генерал, которого мы с детства видели на фотографиях в журналах и в программах теленовостей как кровавого диктатора, душителя свободы и демократии. Вот он, живой! Причём обстановка на параде была явно не диктаторская, а вполне демократичная.

К нам подошли охранники — ведь мы явились на площадь без приглашения, да ещё с аппаратурой. Я быстро показал им свою международную пресс-карту — книжечку зелёного цвета, которую в нашей телекомпании выдавали всем, кто ехал в командировку за рубеж. Этого оказалось достаточно — посмотрели, покивали, отошли. Не потребовали никаких разрешений, отношений, аккредитаций. Вот это да — полная свобода действий для прессы! У меня даже возникло ощущение, что в какой-то момент мой оператор, увлечённый съёмкой, подойдёт к самому Пиночету, похлопает его по плечу и попросит:

— Дон Аугусто, отойди, пожалуйста, в сторонку, мне с этой точки снимать удобнее…

Ну, до этого, конечно же, не дошло, но можно было вполне свободно подойти к бывшему главарю хунты и совершенно спокойно снять его со всех сторон.

Ещё через день было долгожданное интервью. Я хорошо помню свои ощущения. Всё время ловил себя на мысли — кто сидит передо мной? На вид вполне добрый дедушка, благодушный, умиротворённый, умудрённый жизненным опытом. А мне вспоминалась наша школьная линейка в первом классе, когда директор сказал о том, что в Чили происходит что-то страшное, убивают и пытают людей за их убеждения. Мы должны выразить протест против действий хунты во главе с кровавым генералом Пиночетом. Этим самым мирным старичком. И я понимал, что не могу отделаться от неприязни к нему, не могу забыть многочисленные митинги, на которых осуждались его преступления, песню «Венсеремос!» — «Мы победим!», постоянно звучавшую с телеэкранов и из радиоприёмников. Неужели всё это было связано именно с этим человеком, которого мы и человеком-то считать не могли, представляли каким-то чудовищем?

Поэтому я набрался смелости и задал не совсем дипломатичный вопрос: