Елена Калашникова - Траектория судьбы

– Хотелось бы послушать вас, товарищ Калашников, – повернулся ко мне Г. К. Жуков. – Расскажите нам о принципе действия счетчика и о его назначении.

Так впервые в жизни мне довелось докладывать столь представительной комиссии о своем изобретении, откровенно говорить о его сильных и слабых сторонах. Много раз за последующие десятилетия конструкторской деятельности приходилось мне защищать созданные образцы, отстаивать свои позиции, драться за воплощение конструкторских идей в жизнь, иногда быть и битым. Но тот первый доклад, сбивчивый от волнения, не совсем связанный логически, врезался в память на всю жизнь.

Жуков предложил всем присутствующим дать оценку моей работе и внимательно выслушал каждого. Сам командующий подвел итог обсуждению: прибор оригинален по конструкции и, несомненно, позволит с большей точностью контролировать моторесурс танковых двигателей. А это, в свою очередь, даст возможность эффективнее вести борьбу за экономию горючего и смазочных материалов. Что и говорить, оценка была высокой!

По указанию Жукова меня направили в Киевское танковое техническое училище для проведения работ по доработке прибора. Там меня снабдили соответствующим документом – Справкой. Она была датирована 2 октября 1940 года и подписана исполняющим обязанности помощника начальника Училища, военным инженером 2 ранга Колесниковым. Это особенный для меня документ, а потому я хочу привести его дословно: «Дана настоящая (справка) красноармейцу-изобретателю тов. Калашникову М. Т. в том, что ему разрешается производить заказы на изготовление отдельных деталей по его изобретению в мастерских гор. Киева.» В этом официальном документе меня впервые назвали изобретателем!..

В мастерских училища мне предстояло изготовить два опытных образца прибора и подвергнуть их всестороннему испытанию на боевых машинах. В короткий срок это задание было выполнено.

И вновь встреча с генералом армии Г. К. Жуковым, уже после завершения испытаний. По времени она была гораздо короче первой. Командующий поблагодарил меня за творческую инициативу и объявил о награждении ценным подарком – часами. Тут же отдал распоряжение командировать красноармейца Калашникова в Москву. Мне предписывалось убыть в одну из частей Московского военного округа, на базе которой проводились сравнительные испытания прибора.

Не сохранились у меня часы, врученные Г. К. Жуковым. Но однажды напомнил мне о тех незабываемых днях конца 1940 года своим письмом военный журналист Анатолий Михайлович Киселев. Работая в архиве, он обнаружил экземпляр окружной военной газеты «Красная Армия», где рассказывалось о приеме командующим войсками округа красноармейца Калашникова.

Теперь, когда вокруг моей фамилии ходит столько самых разных легенд, появилась и такая: мол, в сорок первом, в самые трудные для России дни войны, Калашникова вызвал к себе Жуков и приказал: армии нужен безотказный автомат.

Этот сюжет очень любят журналисты за рубежом. Да и у нас иногда появляется эта фантастическая информация, зачастую обрастая «дополнительными» подробностями: великий маршал отечески положил руку сержанту на плечо и проникновенно сказал: «Сынок! Вся надежда на тебя!»

Этого, конечно же, не было.

Но было другое – смятение чувств рядового солдата: невольное благоговение перед уже знаменитым в ту пору генералом и робость перед ним… С одной стороны – гордость за свое изобретение, а с другой – страх: а вдруг всем этим умным генералам, собравшимся в кабинете командующего, прибор покажется примитивным и недостойным внимания?..

Хотя, признаться, в поисках своего вольного или невольного «крестного» я не раз потом мысленно возвращался к личности Георгия Константиновича Жукова… Да, были и перед встречей с ним те, кто помогал, наставлял, поддерживал – чем только мог. Но благословил-то и в самом деле Георгий Константинович. Именно с момента встречи с ним произошли в моей судьбе такие крупные перемены: я, солдат срочной службы, незадолго до начала войны встал на нелегкий путь конструирования.

Итак, с командировочным предписанием, с документами и двумя приборами я прибыл на сравнительные полевые испытания в Кубинку – в подмосковную воинскую часть. И там с сожалением узнал, что сравнительные испытания закончились – конкурсная комиссия уже определила победителя…

После некоторых разбирательств командованию части было приказано подвергнуть сравнительным испытаниям только что привезенные мною приборы. Они выдержали их с честью, достойно пройдя сквозь сито оценок придирчивых военных специалистов. И через несколько дней я с огромной радостью прочитал заключение конкурсной комиссии, в котором говорилось о том, что мой «счетчик моточасов» (так он стал называться) в полной мере удовлетворяет всем предъявляемым требованиям и рекомендован для серийного производства.

Это была уже реальная победа!

После этого я не вернулся не только в часть, но и в свой округ. Распоряжением начальника Главного бронетанкового управления РККА меня командировали на один из ленинградских заводов, где счетчик после отработки рабочих чертежей предстояло запустить в серию.

Ранним весенним утром 1941 года я прибыл в Ленинград.

Впервые в жизни я прошел через проходную на территорию завода. Трудно было представить себе, что на этом гиганте будут осваивать производство моего небольшого прибора.

По-уставному докладываю главному инженеру о своем прибытии. Он, приветливо улыбаясь, говорит:

– А мы вас ждали. Нам сообщили, что вы приедете. – И повернулся к человеку с копной седеющих непослушных волос. – Знакомьтесь: это главный конструктор завода товарищ Гинзбург. Держите с ним тесный контакт. Желаю удачи.

Деловой и доброжелательный тон, разговор на равных с двадцатилетним красноармейцем, сделавшим всего лишь маленький шажок в конструировании, уважительное, товарищеское отношение – все это я почувствовал сразу, едва окунулся в атмосферу конструкторского бюро и цехов. Здесь я, пожалуй, впервые по-настоящему познал, что такое конструкторская доводка образца в профессиональном заводском КБ. Сколько терпения, коллективных усилий надо, чтобы запустить изделие в серию!.. Конструкторы, технологи, рабочие – каждый вносил частичку своих знаний и навыков в мое такое еще несовершенное творение. И как важно, чтобы сохранялась обратная связь, чтобы инженеры, рабочие чувствовали: конструктор искренне ценит их труд.

Необычное состояние я пережил в опытном цехе, когда началось изготовление отдельных деталей прибора. Тогда мне впервые довелось испытать странное чувство – собственническое, скажем так, чувство конструктора: мое! Для меня было удивительно и приятно видеть, что детали, над которыми я ломал голову, делают теперь другие люди, да еще с каким старанием, с каким качеством! Меня постоянно тянуло каждую деталь взять в руки, рассмотреть. Я был бы счастлив оставить ее себе – для того, чтобы, вернувшись в часть, показать ребятам. Мне буквально приходилось бороться с постоянным желанием заполнить все карманы «своими» деталями. Я и сейчас часто вспоминаю это, охватившее меня, чувство. Но теперь, рассказывая кому-нибудь об этом, шутя, добавляю: «Если бы это чувство во мне взяло верх, то сейчас меня невозможно было бы отыскать в куче «моих» деталей – они погребли бы меня под собой».