Иосиф Дайчман - Моссад. История лучшей в мире разведки

Йоклик предупредил, что Египет полным ходом идет в направлении создания ударной силы под кодовым названием «NBC». Сокращение означало «атомное, биологическое и химическое оружие» — достаточно зловещий смысл. Боеголовками такого типа предполагалось оснастить создаваемые при участии немецких специалистов ракеты.

Харел не стал информировать других представителей разведсообщества о приезде в Израиль Йоклика. Однако заместитель министра обороны Шимон Перес узнал по своим каналам, что Харел скрывает «австрийского ученого», и потребовал, чтобы экспертам министерства обороны была предоставлена возможность встречи с ним. Харел заупрямился — члены разведсообщества должны сохранять полный контроль над своими источниками. Можно делиться получаемой информацией, но не источниками. Чем меньше людей знает эти источники, тем лучше для их безопасности.

Перес, однако, пожаловался Бен-Гуриону и даже угрожал уйти в отставку. Премьер-министр приказал Харе-лу предоставить министерству обороны возможность встречи с Йокликом и поручил работу с ним Биньямину Бламбергу, шефу сверхсекретного агентства «Лакам» [75] .

Эксперты Бламберга отметили, что научная квалификация Йоклика представляется весьма сомнительной и отвергли утверждения Йоклика и его оценку степени опасности, которую этот проект представлял для Израиля.

Харел, однако, по-прежнему был убежден в том, что Насер готовится уничтожить Израиль и верил Йок-лику. Вместе с моссадовцем Йозефом Бен-Галом Харел тайно отправил Йоклика в Швейцарию с весьма недостойной миссией: запугать дочь Пауля Гёрка, видного немецкого специалиста, работающего над египетской ракетной программой. Хейди Гёрк, в ответ на угрозы и требования заставить отца немедленно покинуть Египет, немедленно сообщила об этом швейцарским властям, и 15 марта 1963 г. оба агента «Моссада» были арестованы в базельской гостинице [76] . Йоклик и Бен-Гал были осуждены и приговорены к тюремному заключению, правда, непродолжительному.

Помимо секретных операций, Харел решил прибегнуть к гласности. Он надеялся убедить мировое общественное мнение в том, что последователи нацистов используют Египет в качестве базы, представляющей смертельную угрозу государству, созданному людьми, пережившими Холокост.

Агенты «Моссада» начали давать интервью западным журналистам, а три ведущих израильских журналиста — по заданию Харела — принялись производить журналистское (хотя отчасти и шпионское) расследование в отношении немецких ученых. Статьи, появившиеся в результате этой операции, вызвали в Израиле настоящую панику по поводу ракетной угрозы со стороны Египта.

Бен-Гурион резко раскритиковал Харела за несанкционированную утечку информации, обвинив его в том, что он осложнил отношения Израиля с ФРГ, и потребовал немедленного прекращения «личного крестового похода».

Харел попытался заручиться поддержкой Голды Меир и министра финансов Леви Эшкола.

Впервые с 1958 года Харел выступил против Бен-Гуриона. С точки зрения премьера, это было равносильно предательству.

25 марта 1963 г., через 9 дней после ареста в Швейцарии Йоклика и Бен-Гала, Харел подал заявление об отставке. Он надеялся, что Бен-Гурион отклонит эту просьбу и оставит его на посту «мемунеха». Но премьер-министра уже всерьез беспокоило, что Харел сосредоточил в своих руках слишком большую власть и стал чрезмерно самостоятельным. Иссер Харел сам уверовал в созданный им миф: маленький еврейский мальчик из Витебска стал одним из главных действующих лиц на мировой шахматной доске. Он полагал, что как «мемунех» незаменим.

Бен-Гурион далеко не безосновательно придерживался другого мнения, и отставка состоялась.

Генерал Моше Даян, один из военных руководителей армии в 50–60 годы, в ядерном оружии видел мощное средство сдерживания арабов, избавляющее Израиль от необходимости «иметь танк в каждом дворе». Содержание большой армии непременно привело бы государство к банкротству.

«Нам нужна небольшая профессиональная армия, эффективная и недорогая, способная обеспечить текущие проблемы безопасности и ведение ограниченных кампаний и обладающая ядерным оружием на случай полной конфронтации. В противном случае мы скатимся в экономическую стагнацию», — говорил Даян.

Бен-Гурион тоже мечтал сделать Израиль ядерной державой. Это, по его мнению, означало бы действительную независимость, учитывая, что Израиль практически лишен сырьевых ресурсов. И конечно же, он понимал, что как бы не было важно производство электроэнергии без импортного угля или нефти, приобретение ядерного оружия еще важнее.

Уже через семь месяцев после обретения независимости Бен-Гурион вызвал из Парижа эксперта, которого он называет в своем дневнике, в записи от 20 декабря 1948 г. «создателем французской ядерной печки».

Этим экспертом был Морис Сурдин, еврей, родившийся в 1913 году в Крыму. После выезда в Палестину он взял себе имя Моше Сурдин, затем переехал во Францию, где изучал физику. После окончания Второй мировой войны работал в Париже в Комиссии по атомной энергии, которая осуществляла создание французского ядерного оружия.

«Бен-Гурион проявлял большой интерес к атомной энергии, его очень интересовали детали», — вспоминает Сурдин.

Правительство Израиля создало комиссию по атомной энергии, которую возглавил Эрнст Давид Бергман, блестящий ученый-химик, родившийся в 1903 году в Германии и в 1930-х годах переселившийся в Палестину. В Израиле он основал исследовательскую службу вооруженных сил. Работая в области исследования проблем борьбы с раком, он одновременно возглавлял научный отдел министерства обороны и был рьяным сторонником ядерного оружия.

В 1955 году в ходе начатой президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы «Атом для мира» Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт. [77]

Этот объект регулярно инспектировался американцами, а сам по себе реактор был слишком мал, чтобы на нем можно было создать что-то, имеющее серьезное военное значение. Создание же собственного реактора, что называется, «с нуля» было государству не под силу — требовался высокий, в те годы еще далеко не достигнутый в стране технологический уровень, промышленный потенциал и сырье; требовались и очень большие исследования, учитывая, что все работы по данной теме во всех странах были тщательно засекречены.

Реально требовалось полагаться на усилия дипломатов и разведчиков, которые помогли бы стране обеспечить доступ к ядерным технологиям и, как следствие, к ядерному оружию.