Виктор Гирский - Майдан по неосторожности

Зуев отложил книгу в сторону, встал с кровати и открыл балконную дверь. Шёл дождь. Необычная тишина мирного времени успокаивала. Старик неназойливо посапывал. Зуев, почувствовав, что продрог, снова улегся и продолжил чтение:

…Нам нужно ясное понимание преступности фашизма и того, как с ним бороться. Мы должны понять, что эти убийства – всего лишь жесты бандита, опасного бандита-фашизма. А усмирить бандита можно только одним способом – крепко побить его…

Была уже поздняя ночь. Одни больные отдыхали, другие сражались с диагнозами. Зуев неторопливо перебирал страницы своей истории… Думалось о многом: о послевоенных годах, в которых были загублены жизни родителей, родственников, о своих бесконечных сражениях с миром капитализма.

Об ироничности времени, когда непримиримые в прошлом враги сегодня назначаются друзьями, а былые соратники вдруг становятся врагами… С тех пор, как Украина стала независимым государством и вышла из социалистического статуса, в какой же статус она вошла?… С этим вопросом пришёл сон…

Между тем, дни в госпитале шли своим чередом.

В тихий час Зуев с Кузьмичем часто бродили по лесистой местности Пущи Водицы, выбирая протоптанные тропинки. Аромат хвои напоминал обоим детские годы. Они доходили до природного озера и неторопливо шли обратно мимо теннисного корта и спортивных площадок, по периметру которых зеленела густая трава. После переходов, никуда не спеша, восстанавливались.

Сейчас Кузьмич дышал тяжело, по-стариковски, сегодня с самого утра его тревожил кашель. Зуеву же такие перегрузки были лишь в радость. Они стояли, наслаждаясь чистым воздухом, вслушиваясь в шум леса и пение птиц.

– Ты слышишь, слышишь, Андрюша, как поёт синичка? – спрашивал Кузьмич, вытянув худую шею, – песня «ци-пи», «ци-пи» или «ти-ти-тюй», «ти-ти-тюй». В сторонке раздается тонкий крик «цит», «цит». – Присмотрись внимательно к окраске птички. У синицы спинная сторона серая, головка чёрная с белыми щеками, а брюшко светло-серое.

– Мелодично, – неуверенно поддержал старика Зуев.

– Птичка на тебя серчает, дружище. Сколько лет прожил, а её не замечал. Но мне больше нравится белая синичка. Песня – короткая трель! Часто слышится тонкое посвистывание и трелька, напоминающую голос свирели. Выкрики «тирр», «тирр» и резкий позыв «черпинк», «черпинк», «черпинк». Прислушайся, как она приветствует нас.

Они уже приближались к выходу из леса, когда услыхали стук дятла.

– Трудяга, как член партии, при построении коммунизма, – остановился Кузмич. – Сооружает себе дом прямо в стволе дерева. Выдалбливает клювом отверствие, устилает дно мхом, сухой травкой и откладывает яйца. Поедает всех насекомых вокруг. Не улетает на юг. Ждёт теплую зиму рядом с человеческим жильём. Дятел хорошо ассимилировался к природе Украины.

На обратном пути в госпиталь они наслаждались оригинальным пением снегиря. Птичка, чуть больше воробья с черной головкой и хвостиком, красной грудкой, напевала любовную арию своей подруге, которая с энтузиазмом вторила своему возлюбленному. По всей округе раздавался чувственный металлический скрип в сочетании со свистом свирели…

После отдыха, отлежавшись, старик продолжил свои бесконечные истории. Зуеву подумалось, что если бы даже в госпитале не оказалось такой, на удивление, приличной библиотеки, информационный голод ему бы никак не грозил.

В палате размеренно звучал скрипящий голос Кузьмича, напоминающий своим тембром шаги по снегу:

– По сталинскому приказу солдат СССР отправили улаживать вооруженный конфликт между Северной и Южной Кореей. Официально в войне СССР не принимала участие. Но государство финансировало Северную Корею и поставляло в Китай самолеты и другое оружие. Со стороны Юга в войне принимали участие Южная Корея, США, Великобритания и около двадцати стран в составе миротворческих сил ООН.

Я прибыл в Корею в начале 1952 года, когда война была в самом разгаре. Служил водителем. Возил наше руководство. Бывали и корейские командиры в кабине. Чаще мы обслуживали нашу авиацию. Солдаты СССР были одеты в одежду китайской армии, с документами, но без фотографий. В период моего пребывания территория Северной Кореи превратилась в руины. Дороги разбиты. Проблемы с водой, питанием и медицинским обеспечением. Как результат, высокая смертность гражданского населения. При налётах авиации погибло много китайских и корейских солдат. Поражала многотысячная миграция гражданского населения с Севера на Юг и обратно. Одетые в одинаковую форму, с похожими лицами, внешностью, что приводило в замешательство и самих корейцев. Невозможно было определить, кто наш, а кто их. Потери СССР были незначительные по сравнению с США и солдатами Британского Содружества. Потери коммунистического блока КНДР и КНР были большими. Точную цифру потерь гражданского населения, солдат узнать было невозможно. Всё представлялось под грифом секретности. Это я узнал через тридцать лет, роясь в архивах. Каждая из противоборствующих сторон приписывала себе военные победы и уменьшала число погибших. Такие реалии войн!

Только через много лет отдельные графы военных тайн были рассекречены. Тогда и увидел громадные цифры потерь, доходящие до сотни тысяч. Мне повезло. Был только ранен. Перед этим мне присвоили Орден Почёта, высокую правительственную награду Северной Кореи. Помогал членам правительства Кореи попасть на территорию Китая. Военное время – опасное время! Всё обошлось – и ладно! В военные годы героизм воспринимался, как обычная работа. Немного обидно, что сегодня события тех лет преданы забвению…

– Эхе-хе-хе, товарищи партейцы! – А это был любимый риторический вопрос Кузмича. – Где же ваше обещанное наступление всемирного Коммунизма?

В один из дней в госпиталь прибыли телевизионщики. Медицинский персонал возбужденно сновал по коридору. Лечащий врач появилась в палате, блистая модной прической.

– Красиво выглядите, – сделал ей комплимент Кузмич.

– Спасибо, – устало ответила она. – Как чувствуют себя больные?

– При таком врачебном внимании точно проживу больше ста лет, – убеждённо сказал Кузмич. И пока он взялся задавать вопросы по своему диагнозу и уточнять методику лечения, Зуев открыл книгу.

Сейчас это был роман «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемигуэя. Мысли перенесли его в Гавану. Зуеву довелось побывать там в музее писателя, что в усадьбе Винка Вихия. Название переводилось как «дом с видом». Сам дом находился на окраине города в районе Сан-Франсиско-де-Паула. С холма – вид на город и океан. Зуев хорошо запомнил яхту Пилар, на которой писатель рыбачил и занимался своим бессмертным творчеством…