Алексей Шишов - Казачество в 1812 году

…Король, рассерженный казаками, организовал разведку и в конце концов увидел, что перед ним только завеса; эти учтивые казаки, которые якобы собирались действовать вместе с нами, разыграли его, а русская армия, которая, как он думал, шла по Казанской дороге, уже занимала позиции в калужском направлении и прочно утвердилась там.

Доверчивость короля могла бы оказаться для нас роковой, если бы неприятель в ночь перехода с одной дороги на другую стремительно ударил на Москву…»

В этих строках известного французского мемуариста из свиты императора Наполеона трудно разделить действительную правду войны от желаемого автором. Арман де Коленкур явно относился не с самым большим уважением к Иоахиму Мюрату. Может быть, именно поэтому рассказ о надувательстве казаками короля Неаполя написан столь красочно и в таких «деталях», не делающих чести одному из самых прославленных маршалов Франции, соратнику Бонапарта во многих войнах, в том числе и против России.

…Оставив Москву во второй день сентября, русская армия вышла 8-го числа на Старую Калужскую дорогу к деревне Красная Пахра. Здесь главнокомандующий М. И. Голенищев-Кутузов со своими основными силами сделал остановку в ожидании действий противной стороны. Главная армия прикрылась двумя сильными отрядами, в состав которых входили и казачьи полки. У деревни Десна на Старой Калужской дороге расположились два корпуса (пехотный и кавалерийский) М. А. Милорадовича. На левом берегу реки Пахры у деревни Луковка встал отряд Н. Н. Раевского, тоже состоявший из двух корпусов – пехотного и кавалерийского.

Казачьи полки в те дни конными партиями наблюдали дороги, которые вели от Москвы на Рязань, Каширу, Серпухов и Калугу (Старую и Новую Калужские дороги). Кутузовская армия простояла у Красной Пахры до 14 сентября. В ночь на 15-е число двинулась по Старой Калужской дороге, чтобы занять назначенную полководцем Тарутинскую позицию и стать там лагерем.

Наполеон после вступления в Москву прекратил преследование отступившей перед ним русской армии и потому не сразу начал ее поиск. 9 сентября французский авангард обнаружил «исчезновение» армии противника с Рязанской дороги. На следующий день маршал Иоахим Мюрат начал активные поиски главных сил русских. Авангард Великой армии под его командованием перешел Москва-реку и двинулся к Бронницам Московской губернии и только там обнаружил обман.

10 сентября встревоженный император Наполеон направил Польский корпус князя Ю. Понятовского к Подольску, а корпус Ж. Бессьера на Калужскую дорогу. Оба корпуса, которым ставилась задача во что бы то ни стало найти армию противника и преследовать ее по пятам, были подчинены маршалу Мюрату. К вечеру 13 сентября на этих направлениях начались столкновения казачьих аванпостов с французской кавалерией. Только теперь казачьи партии вели себя «неуступчиво», отходя с занимаемых мест только под сильным давлением.

Полковник М. М. Петров, в 1812 году командовавший батальоном 1-го егерского полка, кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени в своих мемуарных «Рассказах» так рассказывал о делах казачьих по прикрытию кутузовской армии, свернувшей с Рязанской дороги в сторону Тарутино:

«…Когда вся наша армия пробиралась от Боровского моста к городку Подольску и Красной Пахре, на Рязанской дороге пред французским авангардом оставался один Донской полк, отступавший по Коломенскому тракту в таком порядке, как следовало прикрывать ариергард большой армии, ретировавшейся.

Король Неаполитанский Мюрат, туразя за этим казацким полком, оказал весь свой мишурный гений, подобный его театральному наряду. Наконец, 5 сентября и тех потерял из виду, ибо они рассеянно отлетели в сторону своей армии к Серпуховской и Калужской дорогам, оставя Рязанскую чистою; так что после такого достославного преследования армии русской, состоявшей из нескольких сотен казаков под предводительством войска Донского полковника Ефремова, он, Иоахим Мюрат, медлил полторы сутки, не зная, куда девалась наша армия и что о ней рапортовать великому Завоевателю и полному властелину опустелого Кремля и пылавших домов всей Москвы, шурину своему, Наполеону».

Только 14-го числа император Наполеон узнал, что «потерянная» им кутузовская армия стоит на Старой Калужской дороге в одном переходе от Москвы. То есть в опасной близости от нее, что было признано венценосным полководцем Бонапартом «нетерпимым». Он приказал маршалу Мюрату, получившему подкрепление силой в два корпуса (пехотного и кавалерийского), атаковать противника и отбросить его на несколько переходов подальше от Москвы.

Император на следующий день, и еще через день не узнал ничего нового: армия противника куда-то исчезла. Зато Наполеон получил с эстафетой неприятное известие с Санкт-Петербургского направления: казаки-партизаны полковника В. Д. Иловайского из отряда Винценгероде 15 сентября у селения Давыдовки одержали победу в скоротечном бою. Возможно, уже тогда император французов должен был озаботиться армейским партизанством русских на коммуникациях Великой армии.

В том случае наполеоновцы вели себя излишне самоуверенно и шли без боевого охранения, чувствуя себя победителями. Встреченный донцами «французский авангард был совершенно разбит». В плен попали один офицер и 270 нижних чинов. Остальных казаки обратили в бегство и преследовали несколько верст, поражая пиками и саблями. Лично для В. Д. Иловайского 12-го это было первое серьезное, да к тому же еще и самостоятельное дело на этой войне.

Тактику малой войны с французами командирам летучих отрядов приходилось вырабатывать в ходе отступления русских армий от границы. С. Г. Волконский вспоминал в своих мемуарах о том, как отряд Винценгероде совершил ночной налет на город Велиж, который в итоге оказался для армейских партизан неудачным, хотя потерь в людях они не понесли:

«От суража мы пошли к Велижу, имея достоверные сведения о том, что там отряд французов весьма беспечно расположился, но, как дневная атака не была по силам нашего отряда, Винценгероде хотел попытать ночной поиск; мы подошли к городу со всеми должными осторожностями, не были ни встречены, ни открыты; отсель сотня казаков гикнула в продоль большой улицы, остальной отряд кинулся на предместье.

Ночь была темная, ни зги не было видно. Сотня проскакала по улице, но неприятель ободрился и сделал отпор ружейным огнем. По страшной темноте ночи, с нашей стороны не было никакой возможности для атаки; начало рассветать, а так как дневная атака нам была совсем не по силам, мы без потерь отступили…»

Однако уже последующие действия летучего отряда Ф. Ф. Винценгероде были более удачны. Тот же С. Г. Волконский описывает бой с французскими фуражирами за Гжатском в селе Самойлово, имении княгини Голицыной: