Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 1

Поскольку существует система оценки документов, что для меня представляет большую важность, то время, которое судьба уготовила мне жить в Свободном Мире, я хочу провести без нужды.

— Конечно, — сказал Кайзвальтер. — Мы понимаем.

— Бриллиантов у меня нет, отец не оставил мне ничего ни в американских, ни в английских банках. Я могу перебежать к вам через шесть — восемь месяцев, год. Даже лучше через два-три года, чтобы благодаря моей работе в Генеральном штабе в Москве я мог сделать Для вас больше. Но может так случиться, что я появлюсь у вас раньше.

— Конечно.

— Я хотел бы вас попросить, чтобы все мои материалы оценивались отдельно. Так, как посчитаете необходимым.

— Договорились, — согласился Кайзвальтер.

— Принимая во внимание, конечно же, то, что вы уже передали мне некоторую сумму денег.

— Конечно, конечно, — сказал Кайзвальтер, устраняясь от дальнейшего разговора и не желая дальше обсуждать подробности, как будут оценены работа и информация Пеньковского.

— Это должно быть сделано абсолютно честно. То, что заработал, то и должен получить. Способности человека определяют, что он имеет в Свободном Мире. Глупый подметает улицы, у умного свой магазин. Объективно человек должен получать то, что зарабатывает.

— Верно, — ответил Кайзвальтер {237} .

— Я считаю, что в подготовительный период сделал важную работу. За что я боролся, того достиг. Я сделал все, чтобы у меня получилась эта работа. Теперь я буду выполнять новые поручения и держать вас в курсе. Я буду активно работать по всем направлениям и с более глубоким уровнем понимания. Поэтому я прошу: если вы считаете, что добытый мной материал не имеет никакой ценности или что он посредственный, то разговор будет другой. Однако если некоторые из них имеют какую-нибудь ценность... — голос Пеньковского понизился, он имел в виду, что за каждый представленный им документ ему нужно будет выкладывать определенную сумму в долларах, он не хотел получать одну лишь зарплату.

Я прочитал недавно в газете, что американцы заплатили за какие-то документы в Бразилии один миллион долларов. Мы слышали об этом. Миллион! Вы получите от меня список пятнадцати завербованных агентов, которые работают против вас. Это ведь должно быть хорошо оценено.

— Конечно, — сказал Кайзвальтер.

Если станут известны имена агентов, можно будет установить за ними наблюдение, чтобы выявить их источники и то, как они действуют, и таким образом выйти на других агентов. Зная имена пятнадцати агентов, ЦРУ и МИ-6 смогут провести контрразведывательную операцию, попытаясь перевербовать советских агентов и заставить их работать на Запад. Хотя эта информация о нелегалах и не оценивалась в денежном выражении, эксперты полагали, что за каждое имя можно было бы уже дать по миллиону. Без всякого сомнения, хороший агент мог причинить убытков на такую сумму, украв какие-либо секретные документы, военные планы или новые технологические разработки.

— Если я должен буду перейти к вам через восемь месяцев, то на моем счете должно быть 8000 долларов.

— Нет, так мы не будем договариваться, — настаивал Кайзвальтер, пытаясь не пускаться в объяснения, сколько еще получит Пеньковский к месячному пособию в 1000 долларов, когда перейдет на Запад. Стратегия спецгруппы заключалась в том, чтобы держать Пеньковского в зависимости от них, но тот заартачился.

— Это меня не устроит. Этого недостаточно. Точно вам говорю, — отстаивал свое Пеньковский.

— Вы не понимаете, — сказал Кайзвальтер.

— Честно вам говорю, — сказал Пеньковский.

— Конечно. Но мы говорим об общем принципе, — объяснял Кайзвальтер, снова пытаясь сдержать рассуждения Пеньковского о том, сколько ему заплатят. В ЦРУ и МИ-6 начальным месячным пособием было всегда 1000 долларов, но впоследствии эта сумма периодически пересматривалась, отношения развивались, и по-новому оценивались документы, представленные Пеньковским. На данном этапе спецгруппа не была готова пересмотреть их стоимость {238} .

— Я много об этом думал, когда готовился. Сейчас вы работаете со мной, но через год-два, возможно, получите повышение. Со мной будут работать новые люди, которых я не знаю. Они не знают меня или будут знать только то, что вы им скажете. Это просто пример: положим, вы будете продвинуты по службе, — сказал, пытаясь все объяснить, Пеньковский.

— Думаю, нужно сказать ему, что, пока все это произойдет, мы будем сами с ним работать, — вмешался Шерголд.

— Мы будем работать с вами постоянно, — сказал Кайзвальтер.

— А если вам дадут повышение?

— Нет, этого не случится, — настаивал на своем Кайзвальтер.

— Тогда мне придется все доказывать сначала.

— Нет, нет, — уверял Кайзвальтер.

— Мы познакомились, и, как и должно быть, я все рассказал вам, — сказал Пеньковский, и в его голосе послышались нотки безысходности.

— Мы понимаем трудное положение, в которое вы попали, и ручаемся, что будем работать с вами постоянно, — уверил его Кайзвальтер.

— Спасибо, — сказал Пеньковский {239} . — Теперь последнее — из-за жадности Хрущева все мы очень ограничены в средствах, которые можем платить тем, кто нам помогает. Если мне удастся достать вам какие-нибудь важные сведения о ракетах, заплатите, пожалуйста, тем, кто помог мне это сделать. Это все, что я могу сказать по этому поводу. Я пришел к вам, следуя политическим убеждениям. Я начал работать на вас в Турции. Проверьте в архивах данные о моих анонимных телефонных звонках, которыми я предупреждал о Ион-ченко (помощнике советского военного атташе), о военном атташе генерале Рубенко, и что я говорил о режиме. Был ли я уже тогда готов к этому морально? Да.

— Все это будет принято во внимание, — сказал Кайзвальтер {240} .

— Позже, когда я узнал обо всем, что происходит в Кремле, я пошел к гостинице «Балчуг». По какой-то причине меня туда влекло. У меня было намерение войти в контакт с Западом. Я знал, что там живут иностранные туристы. Мне казалось, что я смогу остановить их и рассказать о том, что происходит в Кремле. Что за борьба там идет.

— Вы можете быть уверены, — сказал Кайзвальтер, — что все, что произошло, будет принято во внимание {241} .

— Когда я перейду к вам, мне бы хотелось жить в достатке. Буду ли я иметь право прожить так остаток моих дней?

— У вас будет достаточная финансовая база, чтобы купить себе дом, машину и все остальное. У нас с вами будут честные и выгодные отношения, — сказал Кайзвальтер.

— Я отдам этому все свои силы и всю свою веру. Если у вас такая система оплаты, тогда считайте, что я активно работал на вас вот уже два года. Распределите мой двухгодичный заработок по месяцам. Если бы у меня в банке были сбережения, я бы сказал, что мне ничего не нужно, — ответил Пеньковский. — Поверьте, это для меня второстепенный вопрос, но мне необходимо содержать семью. Меня заботит лишь одно — смогу ли я это сделать.