Михаил Тимошенко - Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

Звонок, Сергей: – Я из Екатеринбурга. Хотел бы задать вопрос товарищу Сталину: какими наградами он бы наградил современных приморских и орловских партизан?

В. Баранец:– Вы задаете вопрос о людях, которые там, переодевшись из милицейской формы в гражданку, вытворяли чудеса? Я вам прямо отвечаю. Я считаю, что он бы наградил их на Бутовском полигоне девятью граммами в затылок. Тогда такие были порядки.

М. Тимошенко:– Порядки, кстати говоря, продержались довольно долго. Я прекрасно помню те времена, когда в нашей краснознаменной милиции только легкий свист от карманного агента о том, что где-то в квартале есть короткоствол, поднимал на ноги половину московской милиции.

Звонок, Дмитрий: – У меня вопрос скорее не к товарищу Сталину, а к полковнику Тимошенко. Я так понимаю, он в прошлом – офицер Генерального штаба. Я в прошлом – офицер атомного подводного Тихоокеанского флота. По поводу «Мистралей». Что это такое? Это военно-транспортный корабль. Это консервная банка, вооруженная пулеметами, пушками. Первое. У нас есть достаточно сил морской пехоты? И куда мы ее будет транспортировать? И второй вопрос. Эту консервную банку нужно сопровождать. Эта тяжелая и дорогостоящая игрушка, называемая авианосцем, охраняется минимум двумя атомными подводными лодками ближнего и дальнего охранения.

М. Тимошенко:– Это ведь было политическое решение. А ты, Виктор, помнишь, кто у нас принимал в ту пору политические решения.

В. Баранец:– Я еще немножко знаю о том, что к этому решению подтолкнул тогдашнее руководство страны один крупный банкир, который имеет очень серьезные экономические интересы во Франции.

Я уже жду тех новых суперсенсаций, когда наши специалисты, принимая «Мистраль», вдруг обнаружат, что сталь на «Мистрале», который нам делают французы, относится к так называемому экономическому разряду. Это, в сущности, корыто, в котором должны были перевозить бревна и т. д. А военпреды российские там почему-то не околачиваются.

Мы за 650 миллионов евро примем корабль, и когда его уже пригоним на один из наших флотов, мы вдруг обнаружим, что сталь не та.

М. Тимошенко:– Виктор, у тебя нет политического кругозора. Вот поэтому ты всего-навсего обозреватель газеты. А так бы ты был лицо приближенное, если бы понимал. Ведь нет даже места базирования для этих «Мистралей», не оборудовано оно.

В. Баранец:– Сейчас начинают шевелиться.

М. Тимошенко:– Представляешь, какая классная вещь. Вот там, в экологически чистом месте, стоит этот «Мистраль», а потом начинаются какие-нибудь учения по спасению какого-нибудь серого кита или борьбы с морскими пиратами в Сомали. Так «Мистраль» будет участвовать, не отходя от стенки. А наблюдать за этими учениями прилетает, например, премьер-министр. И вот вертолетом его доставляют прямо на борт, а туда прилетают приглашенные лица из зарубежных государств с биноклями, фотоаппаратами.

Звонок, Сергей: – Вам не кажется странным, что в городе Санкт-Петербурге, который героически защищали многие генералы, такие, как Жуков и Маргелов, нет ни одного памятника им?

В. Баранец:– Вот я сейчас выезжаю в Петербург, этим я тоже займусь. Очень интересно. Кстати, я сейчас занялся историей генерала Тормасова, который был в свое время губернатором Москвы, дал великий бой войскам Наполеона. Что ты думаешь, сегодня историки говорят: в Москве 5 улиц, переулков названы именем Кутузова. Не много ли для одного города?

М. Тимошенко:– Это правильно. Ведь с одним глазом трудно прочитать с первого раза название своей улицы.

В. Баранец:– С Бородинского музея убрали доску этого человека. Нет генерала Тормасова в этой скульптурной группе. Я думаю, что мы договоримся с мэром Москвы, чтобы хотя бы маленький переулочек назвать.

М. Тимошенко:– Это герои той давней войны. Так замминистра культуры вдруг сказал, что мы выиграли войну в 1812 году в августе. А у нас даже командовавший самым воевавшим флотом (Северным) не награжден званием Героя Советского Союза.

Звонок, Андрей: – Я хотел бы спросить товарища Сталина. При нем была учреждена медаль «За отвагу», она была с номером. А потом, когда пришли демократы, почему-то номер пропал.

В. Баранец:– Вы точно в этом убеждены?

Андрей: – А как же. «Отвага» пошла без номера.

В. Баранец:– Я перепроверю. Потому что буквально недавно мне приходилось писать о солдате, который утратил эту медаль при весьма тяжелых обстоятельствах. И ему даже муляжа не выдают с тем же номером. Но вы задали крайне интересный вопрос. Если это так, то, конечно, надо ставить вопрос. Ведь что такое медаль «За отвагу», к чему она приравнивалась?

М. Тимошенко:– К ордену.

В. Баранец:– Это был высший солдатский орден, он наравне с весомыми орденами.

Звонок, Андрей: – Город Ставрополь. Я бы задал товарищу Сталину такой вопрос. Уважаемый товарищ Сталин, как вы считаете, при данном строе наступит ли такой момент, когда мы хотя бы сможем обвинить тех людей, которые сейчас все это натворили, и смогут ли ответить они хотя бы морально? Потому что на протяжении нескольких лет, как известно, самые высокие чины сидят в кабинетах и говорят: «Оборонзаказ завален». И те же самые лица – и товарищ Сердюков, и товарищ начальник штаба – все сидят и сидят на своих благополучных, хороших местах.

М. Тимошенко:– Андрей, а вы не заметили, что у нас сейчас самое распространенное наказание, если человек завалил порученное дело, его направляют на повышение?

Андрей: – Ну, а тут по-другому: «Ничего страшного, меня и здесь неплохо кормят. Ну, не похвалили, не повысили. Я и здесь на икорку с хлебом заработаю». Примерно так. Вы обратили внимание, товарищи полковники, когда был такой проект, чисто правительственный, который назывался «Имя России»? Практически все это время был лидером Иосиф Виссарионович. А потом с большим трудом, еле-еле, Александр Невский вышел на первое место. Смысл такой, что когда сейчас историки вопят и верещат, что товарищ Сталин загубил в лагерях и т. д., по официальным данным, 70 тысяч политических заключенных, то почему-то всегда забывают цифру, что сейчас каждый год в России от алкоголя и т. д. умирает 500 тысяч человек.

Звонок, Михаил: – Я занимаюсь разработкой таких приборов, которые в том числе и в военной технике, и в науке используются. И знаю состояние специалистов. Вы говорите о военных специалистах, а я хотел бы сказать о военно-технических – об оборонщиках, о тех, кто работает на науку и серьезные исследования. В конце 90-х годов я вынужден был прикинуть, чем же все это кончится, и сделал маленький расчет о конце света в России, когда помрет последний специалист. Чтобы специалист получился, надо, чтобы он минимум 7–8 лет после института отработал в мощной фирме, на серьезных разработках. 8 лет отсчитываем от 1986–1987 гг. Получается 1978–1980 год. Это молодые ребята, по 23 года. Еще минус 23 года – 1955–1956 год рождения. В 2016 году им будет приблизительно 60 лет. А за ними нет вообще никого. Сейчас средний возраст людей, которые хоть что-то еще делают, 65 лет. Это старики, которым некуда уходить.